Притча о главном в жизни
***
Ветер завыл с новой силой. Колючая снежная поземка жалобно заплакала в темных подворотнях домов, заметая следы людей и животных. “Последние следы последних людей и последних животных”, — чей-то насмешливый голос словно поправлял мысли священнослужителей. Клерик Самуил невольно поежился, пытаясь поглубже на глаза натянуть капюшон сутаны, надеясь тем самым хоть как-то уберечь лицо от обморожения. Сзади, в снежной метели, шел монах Пимен, сгорбившись от пронзительных сквозняков, неистово бьющих в лицо.
— Неужели это конец? — еле слышно прошептала надежда в сознании Самуила.
— Нам надо как-то найти жизнь! — громко сказал Пимен, пытаясь перекричать ветер и придать своему голосу уверенность в завтрашнем дне, но его некогда приятный баритон предательски захрипел.
Они заходили в дома Дартронга, но везде находили лишь пустоту. Пустота отвечала им на вопрос “Есть ли в этом доме хозяева?” гробовой тишиной, пустота заставляла их бежать от дома к дому в тщетной попытке найти жизнь. Пустота отравляла их души унынием. Рыцари креста и меча хватались то за четки, стараясь победить страх смерти и вечного одиночества, то за оружие, мечтая наказать чудовище, приведшее земли Великих драконов к гибели.
Священнослужители видели, как одна часть людей и зверей превращалась в зомби и покорно уходила в сторону Чионьских гор, а другая рыскала по городу в поисках новых жертв.
Кровавый диск луны словно ухмылялся, кутаясь, будто в дорогие пуховые шали от купца Галаша, в снежные бураны, впрочем, больше похожие на саван, чем на заморские товары. Сознание путалось. Глаза наставников слезились от ледяного ветра, а слезы на ресницах моментально превращались в ледяные кристаллы. Смотреть вперед становилось с каждым разом все больнее и больнее, да и ресницы, покрытые наледью, становились неподъемными.
— Надо где-то сделать привал! — предложил Пимен.
— В городских домах нельзя! Там опасно, везде гуляют зомби, — ответил Самуил. — Надо придумать особое место для ночлега. Нам бы какой-нибудь пустой домишко бы найти…
— О, с пустыми домами здесь проблем нет, — усмехнулся с горечью монах.
— Нам нужен домик за городом, чтобы там окопаться от зомби, — высказал общую мысль Самуил.
— В деревне Маэттро есть дом Бругильды, он стоит особняком, мы сможем наблюдать там за нашествием мертвецов, — как всегда, мудро рассудил Пимен, и воители отправились на ночлег.
Они пробирались сквозь метели, разя бесконечные отряды зомби.
Обречены ли они на гибель? Или все-таки у них есть шанс выжить? Их мечи обагряла ядовито-черная кровь зомби. Руки болели от бесконечных ударов по чудовищам. Лишь бы не дать себя укусить мертвецам и не допустить попадание отравленной крови в свой организм… Но с каждой минутой их вера в жизнь становилась всё слабее и слабее.
— Брат, если я начну превращаться в зомби, убей меня сразу без сожаления! — попросил Пимен.
— И ты меня, брат, — ответил другу Самуил.
***
Хижина колдуньи. Уставшие странники стучатся в массивную деревянную дверь. За дверью — кто-то тяжело стонет. Пимен толкает дверь плечом, и старинная внутренняя щеколда со свистом падает на пол. В доме темно. Блестят только серебряные клинки вынутых из ножен мечей в свете луны, нахально пробивающемся сквозь пыльные занавески окна. Постепенно глаза привыкают к темноте. На полу лежит полумагмар-полузомби. Одна нога уже превратилась в зеленое погребальное месиво из плоти и костей, рука тоже частично начала покрываться гибельным цветом плесени и мертвечины. Половина лица — оголившийся до костей череп с пустой глазницей. Но Пимен понял, что это — Бругильда. Он встал на колени и приподнял голову умирающей колдуньи. Ведьма приоткрыла единственно оставшийся целым глаз, грустно обвела свой родной дом прощальным взглядом и захрипела:
— Пимен и Самуил, вам надо спасти мир Фэо. Осталась одна надежда на вас! Авелиус должен был построить аппарат, очищающий прошлое от зла! У вас мало времени. Поспешите, духовные отцы. Я создала волшебный кристалл из эссенций памяти, любви, вдохновения, красоты и надежды. Он должен запустить механизм ученого. Но прежде…убейте меня, чтобы я окончательно не превратилась в зомби!
— Нет, Бругильда, я не могу тебя убить, ведь ты пока еще не полностью зомби! — воскликнул с грустью Пимен.
— Но я уже и не магмарка, Пимен! Я не хочу стать жалким оружием смерти в руках Чионьского Чернокнижника! — прошептала колдунья.
— Я не смогу…
Следующее действие произошло в мгновение ока. Зомби резко вскочил на ноги и вцепился зубами в руку Самуила. Серебряный клинок меча Пимена сверкнул в ночи, и отрубленная голова чудовища упала к ногам священнослужителей. Зомби некоторое время стоял без головы, а затем разжал руку и рухнул на пол. Кристалл дивного, чистейшего хрусталя, оказавшись на полу, сверкнул в свете кровавой луны, на время показавшей свой предательский лик из снежной замяти. Пимен поднял артефакт и стал им любоваться. Колдунья, действительно, создала что-то уникальное! Грани кристалла переливались всеми цветами радуги, завораживая духовных воинов.
— Брат, — тихо сказал Самуил, прерывая восторг Пимена от любования совершенной красотой, — Я заражён… Ты должен и меня убить.
Пимен отрицательно помотал головой в разные стороны:
— Нет, брат, мы найдем с тобой противоядие! А сейчас мы должны спешить в путь.
Пимен спрятал чудесный кристалл в походный мешок и вышел на крыльцо. Метель моментально поглотила две одинокие фигуры воителей…
***
Кто-то определенно путал им пути-дороги! Они ходили по локациям кругами много часов, а возможно, и дней. Голодные, мучимые жаждой, озябшие… А человеческого или магмарского жилища не было нигде. И надежда покинула их… Самуил упал в огромный сугроб без сил. Его раненая рука дико болела и… постепенно зеленела.
— Пимен, брат, убей меня! — умолял друга Самуил синими от холода и болезни губами.
— Нет, брат, потерпи, мы спасем тебя, — обещал Пимен, поднимая клерика с промерзшей земли.
— Я превращаюсь в зомби! Я опасен для тебя! — твердил Самуил.
Но Пимен был непреклонен — хватит с него на душе греха убийства Бругильды!
Когда их силы были на исходе, метель улеглась. Они оказались в лесу. Пимен узнал Чащу затмения. Но идти дальше ни у кого не было сил, надо сделать привал.
Набрав сухих ветвей, монах разжег костер. Стало немного теплее и уютнее. Только дико хотелось есть и пить. Но еда и вода давно отравлена Чернокнижником! От голода и жажды процесс превращения в зомби у Самуила усилился. Где бы найти воды или еды? Пимен понимал, что времени у них совсем немного.
Самуил зачарованно смотрел на прыгающие языки пламени и вдруг заговорил:
— Это было очень давно. Мой отец и брат были заядлыми охотниками. Но однажды их укусил бешеный зомби-Пхадд. Они стали служителями Чернокнижника, а я стал священником, чтобы лечить и наставлять людей, и поклялся отомстить злу за родных… Вот теперь и я скоро стану рабом зла, если ты, брат, меня не убьешь!
— У меня была любимая девушка, — начал свою исповедь Пимен. — Свадьба должна быть очень скоро. Она работала в трактире в округе Вурдалия, но Чернокнижник позавидовал нашему счастью, превратил ее в зомби, мне пришлось убить свою невесту, чтобы она не стала игрушкой в руках вечного зла… я дал обет безбрачия и стал монахом, чтобы бороться со злом мечом и молитвами… И чтобы искупить свой грех убийства своей любимой.
Вдруг белый пушной зверек пробежал мимо странников, юркнув в заснеженные кусты. Настоящий зверек, без признаков зомбирования. Монах резко вскочил на ноги:
— Самуил, если я убью его, у нас будет еда! Зверек явно не отравленный!
Расчехлив меч, Пимен бросился по следам зверька. Правда, пушистое существо было быстрее измученного походами магмара, но нет худа без добра: оно привело Пимена к дереву ишмойи. Замерзшие спелые плоды валялись под деревом, а целая стая пушистых зверьков их с наслаждением кушала. Увидев вооруженного Пимена, зверьки настороженно прижали уши и зарычали. Пимен спрятал меч в ножны и стал набирать плоды ишмойи в рюкзак со словами:
— Пушистики, я вас не трону! Только возьму немного себе плодов, чтобы нам набраться сил с Самуилом и спасти мир Фэо от зла.
И пушные зверьки словно поняли монаха, расступились перед ним, дав подойти к спасительному дереву поближе.
Самуилу с каждой минутой становились все хуже, костер потух и дикий холод сковал все его тело. Клерик начал забываться в кошмарном бреду. Ему снился Чернокнижник, приказывающий: “Убей Пимена и отними у него кристалл колдуньи”. Затем Самуил видел смеющуюся колдунью, которая манила его к себе своим костлявым пальцем. Палец ведьмы падал в снег, а на его месте появлялся зеленый палец зомби. Ведьма хохотала…
Сквозь бред Самуил почувствовал заботливые теплые руки Пимена. К его синим губам монах приложил замерзший, но такой сладкий плод ишмойи. “Словно мороженое в трактире у красотки Мэри”, — невольно подумалось сквозь бред клерику, и он очнулся от забытья. Болезнь на время стала отступать.
— Пимен, надо спешить к Авелиусу, иначе будет слишком поздно! — воскликнул оживающий Самуил.
Он приподнялся с земли с помощью Пимена, одна нога уже стала костенеть и предательски не сгибалась. Вынув меч из ножен, Самуил стал его использовать как костыль. Странники поспешили в Заросли дурмана.
***
Дом ученого Авелиуса. Священники увидели жуткую картину: полумагмар-полузомби крутил какие-то механизмы. Взгляд его единственно уцелевшего глаза был полон вселенского сумасшествия. Увидев воинов, ученый уковылял в сторону Звиглодской дубравы с диким смехом. А винтики аппарата крутились вхолостую. Монах Пимен осмотрел устройство — вроде работает — и достал из рюкзака заветный кристалл.
Острая боль пронзила его в спину. Меч Самуила обагрился кровью монаха.
Пимен разжал руку. Кристалл, упав на пол, подкатился к ногам Самуила.
— Молодец, мой верный раб Самуил! — голос Чернокнижника властно звучал в голове клерика. — А теперь принеси этот кристалл мне!
— Нет! — выкрикнул Самуил в надвигающуюся пустоту. — Пока во мне осталась хоть капля человеческой крови, я буду бороться со злом!
Голос Чернокнижника злобно рассмеялся:
— Глупые людишки! Бругильда ошиблась в формуле волшебного кристалла!
“Я создала волшебный кристалл из эссенций памяти, любви, вдохновения, красоты и надежды”, — вспомнились Самуилу слова колдуньи.
— И какого же ингредиента не хватает в этом кристалле? — неуверенно спросил Самуил.
— Веры! Представляешь, священнослужителям не хватает веры! — издевался голос Чернокнижника. — Парадокс, не правда ли?
— Она есть в моем сердце! — с этими словами Самуил водрузил заветный артефакт в центр механизма…
***
Метель улеглась. Мирроу, раскидывая холодные лучи по горизонту, означило начало нового дня. Люди и магмары спешили по своим делам, города постепенно оживали, словно и не было надвигающегося конца света.
— Брат, прости за удар в спину, — Самуил с чувством серьезной вины опустил глаза книзу, нарочито старательно поглаживая голову беронского тигра. — Чернокнижник меня попутал.
Пимен радостно заключил в свои богатырские объятия клерика:
— Я все понимаю, брат Самуил, главное, что зло повержено… Правда, одна мысль мне не дает покоя… Силы кристалла хватило лишь повернуть время вспять на месяц… А если бы спасти мою любимую девушку и твоих родных? Уговорить Авелиуса и Бругильду продолжить эксперимент…
Клерик посмотрел небесно-голубыми глазами на зимнее Мирроу, грустно улыбнулся и промолвил:
— Главное, брат Пимен, — верить!..
Огромное спасибо за такой замечательный отзыв, Олег! 
