Немного поэзии - немного прозы

Вика посоветовала мне завести страничку в "Творчестве". Буду сюда вносить вещички своего творчества.

по мотивам смайла

бои затихли и беседы
устал от битвы стриагорн
грызут бойцы на перевале
поп корн

подбили стриагорну око
порвали стринги баян стяг
туристы были у шеары
в гостях

Мифологический верлибр

Шаманья

Шаманский путь средь огненных течений
Агатовым не свойствен небесам,
Мурлычет церс, и молнии свеченье
Алеет в выси. Брега полоса -
НЬюбериит. Но девушку и кошку
Я полюбила в образе немножко.

— Как же надоели мне эти “волшебники-недоучки”! — пробасил Изувер, перевернув свою секиру на сто восемьдесят градусов и ударив, словно палкой для игры в гольф, рукоятью оружия по Буяке. Буяка взвизгнул, пролетел через весь Вертеп Вершителей зла и ударился о противоположную стену, превратившись в мокрое месиво из черной шерсти и крови. Один глаз бедного питомца выскочил из глазного яблока и подкатился к моим ногам.
Я судорожно сглотнул, представив, что это я, а не Буяка — несчастный мячик для игры в гольф Изувера.
Юминия подбежала к Буяке и заботливо вернула укатившийся глаз “на базу”. Буяка пискнул и, оставляя на полу кровавый след, пополз к двери, пытаясь сбежать от доброты своего хозяина. Изувер подошел к двери, прищурился и уверенно засветил в лоб Буаке рукоятью секиры. Я еле-еле успел пригнуться и, таким образом, уклониться от летящих ок Буяки и его всклокоченного тела. Снова подбежала Юминия к пищащему от боли малышу и вернула ему глаза на место.
— Юминия! Сколько раз тебе говорить, что жизнь — боль! Хватит уже жалеть этих Буяк! Их у меня в кладовке целые корзины! — от голоса Изувера девушка сжалась, выпуская невольно из своих рук горемыку, а я машинально полечил бедного питомца.
Изувер стал пристально меня рассматривать. Поняв, что добряк-хозяин о нем забыл, Буяка толкнул дверь и выскочил в Чащу затмения.
— Какие магмары пожаловали! — с издевкой процедил сквозь зубы Изувер. — И без охраны! Неужели Норак тебя отпустил?
Я что-то промычал нечленораздельное, причем и сам не понял, что хотел сказать.
— Как же вы мне надоели со своим “злом напрокат”, — рычала голова в красном рогатом шлеме. — Я что для вас всех клоун, раздавать великие знания темных сил всем проходимцам типа тебя? Да не может настоящее зло быть напрокат! Пойми же! Это же как в трактире Гливенса пить шиз-пиво без грибов Шизки! Небось ты ещё и лекарь хороший?
Глаза в красном шлеме меня буквально буравили. Понимая, что еще чуть-чуть и меня постигнет участь Буяки, я пролепетал:
— Было дело, господин Изувер, но сейчас я ни-ни…
— Да ты минуту назад был да-да! — Изувер расхохотался на весь Вертеп вершителей зла. Я начал добродушно в такт ему посмеиваться, дабы вызвать симпатию у самого яркого представителя зла в мире Фэо.
Изувер стянул шлем с головы, кинул его на массивный дубовый стол и проревел так, что у меня заложило в ушах:
— Юминия, ленивая рабыня! Подавай на стол обед!
Девушка бойко загремела цепями и через некоторое время внесла в зал поднос с огромным жареным кодразигом.
— Терпеть не могу злонапрокатчиков! — стал мне более терпеливо объяснять Изувер, смачно поедая аппетитную тушку кабана и запивая ее темным шиз-шивом.
Я молча стоял у стены, боясь вызвать недовольство хозяина Вертепа зла. О том, что хозяин мог бы меня пригласить за стол, у меня и мысли в голове даже не было, правда, невольно вспомнилось, как в первое же знакомство Норак Доброхот и Пимен угощали меня шашлыком из рохи и светлым шиз-пивом. Но я постарался отогнать из своей головы крамольные мысли.
Изувер смачно обглодал одну ножку кодразига и бросил ее к ногам Юминии. Юминия поклонилась господину, покорно подняла угощение с пола и стала есть. Мне стало очень обидно за девушку, ведь она была родом из благородной семьи. Изувер внимательно смотрел за моей реакцией, укоризненно покачивая головой, а затем, обглодав вторую ножку кодразига, бросил ее к моим ногам со словами:
— Жри давай, проходимец, или ты думал, что я тебя здесь буду угощать настойкой “Черный дракон”?
Я поднял с пола кость и стал вяло ее грызть, пытаясь побороть в себе отвращение к объедкам.
Изувер с прищуром наблюдал за мной и не к добру разговорился:
— Небось Норак вам всем сказки рассказывает, как он мне однажды пересчитал “-дцать зубов”? (смех) Бред! Это я ему выбил в бою всю челюсть, после чего Норак использует зубные протезы! Что там еще за байки? В храм надо ходить? Да ничего более скучного нет походов в храмы! Слушать завывания Пимена о могуществе Шеары… Нет, девка она, конечно, знатная. Но ей куда приятнее ночь страстной любви со мной, чем жалкие псалмы Норака. Кого Норак еще спас? Жителей от Магдалены? А потом сам же лазил в ее покои для душеспасительных бесед! Знаем мы его беседы! (ирония в голосе). Сила — в добре? Бред! Да его крестовый поход на порождения Хаоса был обречен изначально! Он брал пленных, пытаясь их перевоспитывать и чистил их от хаосной чумки, а пленные эти через некоторое время вновь заражались и своей проказой заражали других магмар! Только зло обладает истинной силой! Своей ересью он все мозги доблестным магмарам запудрил! Сделал из вас мягкотелых идиотов! Набил вам голову учениями о всепрощении. Да ничего нет приятнее и веселее, как своему врагу всадить порчельников в зад, или приковать ядер, или развеять посохом Мамалюки магию добродетели. А как сладко хрустят косточки моих врагов! (мечтательно). Почувствовать на себе великую миссию палача — вот настоящий бальзам для души. Зло — вот она божественная лирика боев. Настоящие мужики — адепты Зла! И этот бред Норака, что его боится оккультист Коэшу, просто смешон. Это сопливое добро у меня давно уже сидит в печенках!
Завершил свою трапезу Изувер настойкой “Черного дракона”, хмыкнув:
— А тебе я сей напиток не предлагаю, желторотик ты еще, напрокат лужу у Юминии возьмешь и там напьешься, — Изувер расхохотался над своей “остроумной” шуткой и снова водрузил свой рогатый шлем на голову. — Читал я твои байки о Нораке, читал… В общем так, злонапрокатчик, доверия у меня к тебе совсем нет. Не люблю я перекати-поле. Буду тебя испытывать на прочность. Для начала награди порчельниками чемпиона, целителя и палача, а дальше посмотрим.
С этими словами Изувер встал из-за стола, хлопнул дверью, после чего послышался рык и мягкий топот лап удаляющейся в глубину Чащи затмения Шанкары. Моя аудиенция была закончена.



Прошло полгода. За эти полгода я научился раскидывать порчельники направо и налево, браво сморкаться в кулак, размазывая потом сопли по поножам, давить в своих волосах жирных мух, прилетевших после опытов Коэшу над мертвецами. Научился я также иметь придурковатый вид при очередном посещении Изувера. Постепенно Изувер ко мне привык, даже однажды кинул в меня необглоданной ногой кодразига, чем меня очень расстроил, ведь нет ничего приятнее объедок со стола моего господина. Я научился врать, точнее недоговаривать правду, научился воровать из хранилища репликатор эфрила. У мертвецов я отнимал отмычку Арраша и ковырялся ею в носу и ушах, а уже затем относил ее вору Чигрику. Чигрик брезгливо морщился со словами:
— Ты, воитель, этой бы отмычкой ещё в попе бы поковырялся.
Я сплевывал на землю жвачку из табака, омелы и перетертых семян гиамбира и давал Чигрику “прикурить” от своей секиры. Чигрик ругался, но репутацию Вершителей зла добавлял в мой послужной список. С воителем по имени Гросс я “отмотал срок” в уборной на арене, пропустив с ним по бокальчику темного шиз-пива и благоприятно примкнув к его банде разбойников. Я научился рассказывать сказки Гидверу о доблести Гросса, научился останавливать Мирроу и горячо любить Шеару по ночам, правда, к утру она оказывалась путаной Магдаленой, но это меня нисколько не смущало. Я пил тоннами зелье иллюзий и лихо превращался то в Марицу, то в Норака, то в Веркирия. Нет, конечно, я преследовал благую цель: раздобыть Чигрику репликатор эфрила, но параллельно мы с Гроссом под этим зельем грабили и караваны купцов, и дома зажиточных магмаров. С Гроссом мы вообще подружились до такой степени, что на двери уборной на арене намалевали в шутку красной краской надпись “Вечно занято”.
Нет, ну конечно, с умением останавливать Мирроу я загнул ради красного словца. Остановил я как-то бегущего с ведром воды с поля боя Гросса, а уж в ведре мы и поймали отражение Мирроу. Вообще, конечно, непонятно, зачем Гроссу на поле битв вода. Это уже потом я узнал, что Гросс забыл, что мы с ним намалевали “Вечно занято” на двери туалета, побоялся туда войти, а до кустов добежать не успел. Наша шутка, как говорится, удалась. В общем, меня всегда сопровождали великие ратные подвиги. Порчельники и ядра сладко звенели в моем походном рюкзаке. Правда, лучше бы они звенели на ногах моих врагов, но всему своё время… Хотя да, признаться, на врагов я их кидать боялся, поэтому чаще одаривал всякой гадостью своих друзей.
Наконец, с огромным трудом я втащил в Вертеп вершителей зла свой походный рюкзак, доверху набитый злыми оками. Изувер довольно потер руками в массивных перчатках, отчего по Чаще затмений распространился противный скрежет и пара спящих мышей Атши со страху сорвалась в ущелье Каньона бессмертия… Я злорадно улыбнулся Изуверу и браво раздавил в своих волосах одним ударом семь навозных мух.
— Надеюсь, воин, ты эти злые оки достал честным путем, то есть грабя и убивая, а не подкармливая свою личную жабу перебивкой лотов на одну медь? — хихикнул Изувер.
— А то, — соврал я. — Кровью и потом, и медью… намедни.
Исправился я, читая недоверие в глазах Изувера.
— И ты никогда не вернешься под знамена Норака Доброхота, этого надутого святоши? — испытующе спросил Изувер.
— Да что я забыл в этих нудных молитвах Норака и глупых клизмах Пимена! — моя ухмылка была красноречивее моих слов.
Изувер довольный нагнулся над моим рюкзаком, опустил руки в кровавое месиво злых ок и стал с наслаждением любоваться этой картиной. А я, не моргнув и глазом, процедил сквозь зубы:
— А там, на дне рюкзака, есть вещь поинтереснее злых ок.
Изувер с удивлением посмотрел на меня и, наклонившись как можно ниже, протянул руки в глубину рюкзака, на самое дно.
А в это время в чате сверкнула надпись, что я получил медаль поклонения Вершителей зла. Вот так иногда хитрость может привести к тому, что даже зло тебе кланяется.
А на самом дне моего походного рюкзака лежал талисман изменчивости, с помощью которого я теперь смогу управлять злым добром и добрым злом. Я еще пока не решил, что мне заманчивее. Может, теперь пусть за меня торгуются Норак с Изувером? И цена вопроса будет не одна медная монета.
Я приобрел именно того Буяку, которого когда-то полечил после игры в гольф Изувера. Буяка постепенно окреп, стал холеным и наглым, показывая периодически моим врагам язык. Меня это очень забавляло.
Кстати, а где там моя настойка “Черный дракон”, господин Изувер? Не заставляйте меня долго ждать у Вертепа Вершителей зла!

по мотиву подарка https://w1.dwar.ru/artifact_info.php?art­ikul_id=37633

Золото, золото дышит полей
Каждой песчинкой янтарного света.
В воздухе чудится запах дождей
И уходящего позднего лета.
Осень кружится в садах в кимоно,
С яблоком спелым качаются ветви.
Как хорошо, что и мне суждено
Видеть янтарную душу рассвета.
Падают листья в ладони земли.
Нам ни за что не забыть это время.
Мысли мои - словно те корабли,
Что уплывают в забытые земли.
Золотом плачет пшеница и рожь -
Россыпи чуда до горизонта.
В каждой частичке мне чудится дрожь
В мир этот сложный, случайно рожденный.

По мотиву подарка https://w1.dwar.ru/artifact_info.php?art­ifact_id=5892454386

А дождик льет который час,
Осенним настроеньем хмурясь.
И листьев предосенний вальс
Коснется облаков в лазури.
Укроет зонт от всех невзгод,
И мы добрее станем, ближе.
И плачет серый небосвод
В осеннем грустном восьмистишье.