Немного поэзии - немного прозы

Вика посоветовала мне завести страничку в "Творчестве". Буду сюда вносить вещички своего творчества.

Блиц. «У Снежной королевы одежды так белы»...

Лунный свет собирала в лагуне седых пасторалей,
В колыбели ветров рассыпалось его серебро.
И купалась Мечта в пазабытом холодном и снежном овале —
В пенном облаке кружева эротизмом страдала Монро.

Я, конечно, поверю и в ярость снегов Заполярья,
И в оттенки у льда, и в замерзшие крылья бровей.
Даже в то, что под настом — ковер разнотравья
Беспокойного лета капризных туманных дождей.

Я, конечно, увижу сиянье простуженной ночи
И кристаллы, что вечности призрачный блеф.
Расскажи мне, шаман, про безумные пьяные очи
Самых снежных и гордых твоих королев.

Мне варган твой знаком миражами забытых вибраций,
Лишь кристаллы снегов беззаботно по коже скользят.
Только пики хребтов преломляют сияние в кварце —
На оление тропы летит заревой в бирюзе снегопад...

Лунный свет собирала в лагуне седых пасторалей,
В колыбели ветров рассыпалось его серебро.
И купалась Мечта в позабытом холодном и снежном овале —
В пенном облаке кружева эротизмом страдала Монро.

Я, конечно, поверю и в ярость снегов Заполярья,
И в оттенки у льда, и в замерзшие крылья бровей.
Даже в то, что под настом — ковер разнотравья
Беспокойного лета капризных туманных дождей.

Я, конечно, увижу сиянье простуженной ночи
И кристаллы, что вечности призрачный блеф.
Расскажи мне, шаман, про безумные пьяные очи
Самых снежных и гордых твоих королев.

Мне варган твой знаком миражами забытых вибраций,
Лишь кристаллы снегов беззаботно по коже скользят.
Только пики хребтов преломляют сияние в кварце —
На оление тропы летит заревой в бирюзе снегопад...

- Суперблиц. «ЖЕНЩИНЫ В РЕ-МИНОРЕ». (Балет на музыку И.Баха по пьесе Федерико Гарсиа Лорки «Дом Бернарды Альбы», балетмейстер Раду Поклитару).

Мадрида ли печальная громада
Иль бабочек на сцене колдовство?
Ведь в ре-миноре женская тирада
Калечит дев влюбленных естество.

Гарсия Лорка что балет в этюде —
Испании дыхание и шарм.
О, вы, кто святость подает на блюде,
Строители не дома, а казарм.

Модерн-балет, что обнажает души,
И музыка, и Баха яркий дух,
Гитар испанских перебор жемчужин,
И ханжество безумных двух старух.

Какие вы, о дамы в ре-миноре?
Вся ваша жизнь расписана на акт.
Ведь целый сонм божественных теорий —
Увы, еще не совесть и не такт.

Осенняя элегия

«Унылая пора! очей очарованье!»
И паутина света на листве,
Как будто в недописанном романе
Иль в Болдино средь тихих деревень.

Брожу по парку... Милая погода!
Наверно, двести лет тому назад
Взгляд Пушкина ласкала так природа
Под золотой с багрянцем листопад.

Ковер из листьев шелестит приятно,
Даруя музыку пытливому уму.
И в сумраке печально-предзакатном
Неволит душу жаркий перламутр.

Крестом распяты журавли в полете —
Их клинопись давно спешит на юг.
И первый снег в подталой светлой ноте —
Предвестник Покрова и царства вьюг.

Вот гуси улетают стройной стаей,
Шумят и криком будоражат синь.
И георгинами мой сад благоухает,
И будоражит утром кофеин.

Мой муж сердит: "Какая чашка кофе?"
Грозится от привычки отучить.
Но кофемания в душе рождает строфы
Про Пушкина, про осень и лучи.

Багрянец, утомленный чуть ветрами,
Струится наземь в памяти моей...
И хочется грустить сегодня с вами,
Воспоминания, "незримый рой гостей".

"Куда ж нам плыть?" Стихи плывут незримо,
Причаливая к дальним берегам...
Души почти осенние порывы
Элегии осенней я отдам.

Флотилия метафор, лирик, музы
Волнует памяти унылый океан...
Но так мила гармония иллюзий —
Поэзии святой самообман.

Блиц. «Унылая пора! очей очарованье!» (А.С.Пушкин)

Поэтический отклик Дивайт Фиру

На проводах
качнулось бремя лета,
Повисли капли ливня,
как стрижи...
Песочные часы,
Как Эрос – силуэтом,
Нам обнажают
прожитую жизнь.

Мы продолжаем жить.
И в канители вёсен –
Осенний тлен
И шлейф безумных грёз.
И принимаем
пушкинскую осень,
Как боги, что вкушают дар амброзий,
В очаровании любя анабиоз.

Хрустальный путь
Реки стремится в русло,
Но хочется
познать её исток.
И мы, как сорванный
желтеющий листок,
Кружимся
на ветру своих иллюзий,
Где безнадёжность –
как ярмо безвкусий,
А время –
отсыревший вмиг песок...

И слишком поздно
Осени печаль
Вкушать с богами
терпкого свиданья,
Когда приходит имя
без названья
И ловим свет
последнего луча,
Меж листьев
затерявшегося тонко
Средь дней
спешащего в забвение потока
С ухмылкой Будды
или ... палача.

И продолжаем жить...
А заводь греет душу.
Фантасмагория почти что у Дали.
Ноябрь придёт,
Поверь мне и послушай,
И берег наш с тобой,
шутя, завьюжит...
Кофейный аромат плеснем мы в кружку.
И вспомним, что любили,
как росли...
И продолжаем жить...

Полночная звезда
упала мне в ладони,
Оставив росчерком пера
в ожогах нерв.
И, словно воскрешая
дух Минерв,
Горгулии смеются на фронтоне
В каком-то злобном
и надменном
полутоне
На кровожадный
и готический манер.



Пустынных улиц
Жалит тусклый свет.
Мосты разведены
до утреннего сплина.
"Офелию"
писал Джон Эверетт.
Из тысяч снов
отверженных комет
Мне слышатся
лишь нимфы полубред,
Вздыхающий
Шекспира силуэт,
Напев по-блоковски
тревожно-соловьиный.

Первый снег

Без помпезности,
Словно сладкой пудрой,
Он засыплет слякоть под утро.
Что до этого было хмуро,
Оживет в серебристых цветах...
Ведь зима —
это дань неизбежности,
И проклятье завьюженной нежности,
И забвенье в пушистых снегах,
Даже наледь на крае бордюра,
И зверьки в распушенных мехах,
И остуда в душе и стихах...

Снег помчится с небес и на землю,
Заскользит, прегрешения скрыв,
Я сегодня, конечно, приемлю
И берез ледяные колени,
И встревоженный ланью обрыв...
Ты поверь моему менестрелю:
Я сегодня так сердцем старею
В снегопаде из песен и рифм —
Но тебя я, увы, не согрею,
Даже облаком льдинок укрыв.

Лишь кристаллы сверкнут на бегу
И в сиянии солнца заплачут.
Первый снег.
Я на том берегу.
Я уже не воскресну иначе...
Все движения лиры — в снегу.
Запорошенный край в светлой дымке.
Исповедаюсь маленькой льдинке
И в ладони ее сберегу.

Опрокинется сказочный лес
В отраженьи реки, в зазеркалье.
Может, это звучит полонез
С настроением вглубь ля-диез?
Или чей-то звенит стеклорез
В темпе зимнего снежного вальса?
Милый друг,
всё забудь, не печалься.
Но картина так робко-хрустальна,
Что меня полонил полонез...

Я сегодня твоя и ничья...
В белых хлопьях всё скроется чутко.
Мне сугробы напомнят верблюда,
А еще мое детство и хутор
С ожиданием счастья...
И чудо,
Что мурлычет себе у жнивья.
И какая-то тайна твоя
Бередит мою рану минутку.
Отцвели все мои незабудки
У засохшего в поле ручья.
Я сегодня твоя и ничья...

Первый снег
вариация №2

Когда пороша белой канителью
Неволит взгляд колючей белизной,
Ты наслаждаешься
безликой тишиной
Безмолвных гор,
Но белые метели
О жизни хладной
грезят не спеша,
Внимая трубам и мехам органа.
В снегах осенняя застыла икебана
Как знак, что осень вдруг покинула душа,
Что вьюга, песни воскресив шамана,
Подарит далям белоснежный флёр.

Ты спишь, дитя,
согрето тайной мощью,
Но колыбель качнется твоих снов
Многоголосицей незыблемых основ
И вечного движенья,
чуть на ощупь —
Мы тянем руки,
трогая в ночи
Лишь силуэты призрачного мира,
Где снежная полночная стихира
Костантинополя
волнует дух свечи
И укрывает саваном всю площадь...
И ароматом нас неволит миро,
Чтоб нам с уходом примириться проще...

Лишь мирница
украсит твой престол,
Елей прольется
и задышит ладан —
О, Византия, яркий ореол,
Ты эллинов поэзией богата.
Качнется дым...
Но точкой невозврата
Мне память в душу сделает укол.
И солнце,
распыляя в космос атом,
Ожогом мне ответит световым.

В терпком вкусе пасторалей
В аромате флёрдоранжа
С настроеньем в май звучали
Мендельсона звуки марша.

Словно в неге померанца,
Апельсиновое лето,
Свадьба и шальные танцы,
И зеленая карета.

Помечтать порой приятно
Даже в теле персонажа.
Надевай скорей, обрядник,
Кольца в свете флердоранжа!

В бездне чувств игра напрасна,
И не в прикселях расплата.
Может быть, кольцо всевластья
Даст вам яркий флер обряда.

В апельсиновом цветеньи -
Нежность юга, сладость лета.
Но запомни, Саш: без денег
Ни "кина" и ни балета.

Снежная элегия

1.

Фанагорийское вино,
И флердоранжа ароматы.
Заря вползает к нам в окно,
А может, ранние закаты.

В душе — измученность любви
И лёгкий флёр от померанца.
И в бликах капель дождевых
Мечтаю просто затеряться.

Ещё немного и снега
Ярмом морозным скроют землю.
И сколько ни оберегай,
Что позабудем, то приемлем.

Что потеряем, то зовем.
Лишь перевернутость рассветов
Дробится в лужах под дождем
Обглоданных ветрами веток.

Но сдоба пряная манит
С изгибом улицы торговой,
Где театральные огни
Нетеатральных постановок.

Здесь суета людских зонтов
Напомнит разнотравье луга,
Где наша странная любовь
И наша долгая разлука.

Где страшно потеряться нам
Среди непостоянства музы.
Ведь часто веря чудесам,
Мы попадаем в плен иллюзий.

Скамейка, липы под дождем.
И в лужах — витражей осколки.
Давай немного подождем
Поодиночке, но вдвоем
Миг нашей встречи в снежном шёлке.

2.

Я в снежном шёлке
кутаюсь слегка,
Похожая порой на шелкопряда.
Дробится замять.
Свой дурной характер
Скрываем в шаль
иль вглубь воротника.

И, кутаясь, немножечко,
но зябнем.
А снег лежит пуховым полотном.
Мне б насладиться детским вкусом яблок
Мороженых,
покрытых чуть снежком.

Мне б вспомнить всё,
что в сердце наболело,
Ведь за околицей далекого села
Рябины в ризах серебристо-белых
В купели,
что поземка замела.

Я вроде “здесь”, но сердцем чаще “там”,
Воспоминания неволят мою душу,
Где тени наши “там”, у Карлова моста,
А тело наше “здесь”
декабрь, смеясь, завьюжит.

Вот так мы и живём
в раздвоенности лет:
И вроде молоды, а сердцем опадаем.
И, как угли костра, вдруг начинаем тлеть
В позднеосеннем сумрачном раздрае.

Лишь снежный шёлк
нас примирит с собой,
И мы научимся любить не врозь, а полной
душой.
Нам вспомнится и августа подсолнух,
И солнца диск, и травы под росой...

3.

В росных травах, скажи, что ты ищешь, поэт?
Тихий вздох красоты иль гармоний момент?
Мне ответил поэт: “Потерял я очки,
Для реального мира, о мечтатель, очнись.
Уж давно отзвенела гармония рос…
Не мечталось давно и давно не спалось.
В серой слякоти дней спрятан осени сплин.
И в остуде души никого не вини”.
Листьев ржавая прель зашуршит под ногой.
И расплачется трель — вдохновения гость.

Баллада о цветах

"Средь тайн, забытых глубоко в веках,
Средь снов, покрытых пылью подземелий
Я вам спою балладу о цветах", —
То раздавалось в плаче менестреля.

"Прекрасна и чиста ее душа,
Как солнцем вдохновляемый лилейник.
Но полюбила бедного пажа.
Ей человек — не рыцаря чин ценен.

Оранжереей этот паж владел —
Наследством странным он вельмож забавил.
С ним она знала, как люпин белел
И лебединое крыло в сияньи калла.

Ночной фиалки падал аромат
В ее изящные и хрупкие ладони.
И хризантемы золотистый взгляд
Напоминал ей сказку о драконе.

Клематисы о зимней красоте
Бутонами к ее ногам склонялись.
Заглядывали страстно в декольте
Пионы, вызывая щёк румянец.

Она любила музыку цветов,
И паж дарил цветочную сонату.
Однажды ночью выжить он не смог —
Вельможи учинили ту расплату.

Из крови вырос редкий огневик
И засиял таинственно и строго.
И королева в этот скорбный миг
Познала боль прощального ожога.

И, умерев средь дивных орхидей,
Она сама вдруг орхидеей стала.
И кровь пажа вкраплением на ней
Коснулась белезны ее пиалы.

Да, люди что ходячие цветы:
Одни ожогом ранят, умирая,
Другие в нежности и хрупкости чисты,
У третьих слава колкости дурная.

Кому-то нравится воздушный флердоранж,
Нарцисса любование эффектно..."
И музыку цветочную, что блажь,
Дарила ангелам раздавленная флейта.

Баллада о цветах

"Средь тайн, забытых глубоко в веках,
Средь снов, покрытых пылью подземелий
Я вам спою балладу о цветах", —
То раздавалось в плаче менестреля.

"Прекрасна и чиста ее душа,
Как солнцем вдохновляемый лилейник.
Но полюбила бедного пажа.
Ей человек — не рыцаря чин ценен.

Оранжереей этот паж владел —
Наследством странным он вельмож забавил.
С ним она знала, как люпин белел
И лебединое крыло в сияньи калла.

Ночной фиалки падал аромат
В ее изящные и хрупкие ладони.
И хризантемы золотистый взгляд
Напоминал ей сказку о драконе.

Клематисы о зимней красоте
Бутонами к ее ногам склонялись.
Заглядывали страстно в декольте
Пионы, вызывая щёк румянец.

Она любила музыку цветов,
И паж дарил цветочную сонату.
Однажды ночью выжить он не смог —
Вельможи учинили ту расплату.

Из крови вырос редкий огневик
И засиял таинственно и строго.
И королева в этот скорбный миг
Познала боль прощального ожога.

И, умерев средь дивных орхидей,
Она сама вдруг орхидеей стала.
И кровь пажа вкраплением на ней
Коснулась белизны ее пиалы.

Да, люди что ходячие цветы:
Одни ожогом ранят, умирая,
Другие в нежности и хрупкости чисты,
У третьих слава колкости дурная.

Кому-то нравится воздушный флердоранж,
Нарцисса любование эффектно..."
И музыку цветочную, что блажь,
Дарила ангелам раздавленная флейта.

Порой и камни горячее, чем душа,
Лучом звезды согретые до срока...
Так нимфа,
поэтично обнажась,
Стыдливо прячется в надменную осоку.
В витринах свет
искусственный горит,
Хотя искусства мало в том сиянье.
Лишь ветра музыка качнется от двери —
В поющем ветре,
словно в океане
Людских страстей.
Осенний бриз в порту
Предвосхитит
Бегущей по волне
Холодный шарм скульптур
И кролика в вине,
И изморозь на камне чуть до срока,
И ветра музыку с традицией Востока...

Любимый! Поздравляю тебя с днем рождения!
Ты — моё счастье, моё вдохновение.
Пусть наши планы и мечты сбудутся!
А наши планеты встретятся в пересечении двух миров. Просто люблю! Олегу.
***
Мы встретились,
А значит, мы смогли
Преодолеть и время,
и пространство.
Читаю летопись
чуть позабытых лиц
В высокой ноте
стройного романса.
Пока горит
твоя-моя свеча,
Пока мы интересны
друг для друга…
Я буду петь,
гармонии учась,
Ты музыкой прекрасной
убаюкай.
Качнется пламя,
Тени в такт войдут.
Несоразмерность бытия
тревожит души
В очарованьи
нескольких минут…
И праздничный,
такой желанный ужин.
Я ожиданьем наших встреч
живу,
Как жаждущему
в море не напиться!
И голос твой
Особенно певуч,
Когда душа —
как раненая птица.
Мы встретились
на перекрестке дней,
В толпе многоголосья,
Игр и сплетен.
Я Эвридика.
Ты же — мой Орфей
На перепутье
роковых столетий.

Суперблиц. «Вам одеваться было лень...». (Марина цветаева).


"Вам одеваться было лень",
Ведь Вы луанили по полной!
— "А каждый Ваш грядущий день"
Лишь монстрами был преисполнен. "Особенно смущало Вас",
Что опыта я не боялась.
— "А каждый Ваш грядущий час"
Железной воли был фиалом. "Вы это сделали без зла",
Оставшись маленьким, но сытым!
— "Я Вашей юностью была" —
Бокалом опыта отпитым.

Немного пошалила.

Суперблиц. «Вам одеваться было лень...». (Марина цветаева).

Вариация №2

Преодолев шальную наготу
Бесстыдства музыки
Щенячьего восторга,
Вдруг муза ноября
с безумством вторглась
В блаженство снов
И в тишину остуд.

Как узел Гордия пытаясь разрубить,
Меч Македонского
с Дамокловым не в связке.
Здесь сталью не богаты мы дамасской,
Хоть на эфесе
может быть рубин

Как капля крови
с почерневших уст,
Где, обнажившись в роковом изгибе,
Валлонский меч нас обречет на гибель:
У оголенной стали —
мести вкус.

Но гаснет осени
Нерукотворный свет...
А под ногами —
Поздний шелест листьев,
Где живопись по нотам Ференц Листа
Рисует Рафаэля мне портрет...

Где красок
неземная акварель
Разбавлена
осенним стройным ливнем.
Вам одеваться лень?
Не будьте же наивным!
Уже зимы
мелкнул
вполне холодный шлейф...

Немного поясню. Для меня "Лоэнгрин" — это как самая первая ассоциация дебют Анны Нетребко 30 мая 2016 на сцене Дрезденского театра. Для меня это необыкновенная певица, я счастлива, что наше время богато на такие яркие жемчужины. Много лет подписана на ее каналы, для меня великое счастье — слушать ее и смотреть на нее, и жить в эпоху Анны Нетребко, необыкновенно сильной и ранимой женщины. Да простит меня Андрей Белый, его стихотворение всё равно не переплюнуть. Поэтому буду немного на своей волне)))

Анна Нетребко

Анна Нетребко.
Голос как свирель —
Тончайшим кружевом звучащее сопрано.
И поединок
с гаммой урагана
Вдруг превращается
в секундную дуэль.

Но партитура Вагнера богата!
И Тельрамунда
губит Божий суд.
Прекрасной Анны дрезденский дебют,
Где голос Эльзы
ангельским каскадом

Спускается
практически с небес
Древнегерманской
задушевной саги.
И льется исповедь...
И чудо из чудес —
В бой Лоэнгрина позвала отвага!

И лодка
с лебедем
торжественно
скользит,
Звучат аккорды слишком напряжённо,
И канделябров свет
в тени зеркал оконных,
И голоса полет
Невыразим!

Бывают окна:
запотели от дыханья...
Орнамента там буквенную вязь
Выводит пальчик,
разум не спросясь.
И с терпким запахом дождит в окно с геранью.

Бывают окна,
Где мороза сплин
И в серебре спектрально гаснут зори.
И свет звезды в безумстве траекторий
Касается опущенных гардин.

Бывают окна
с желтым нимбом люстр
И скромные,
с горящею лампадой...
И с силуэтами...
Как дерзкие Наяды
Нам обнажают легкий флёр искусств.

Бывают окна:
струями дождя
Осенний поцелуй
пронзает душу.
Опять ты у окна...
Метель мою послушай...
Пусть утром нас соседи пристыдят.

Опять ты у окна.
И хочется тепла.
Пью кофе.
Ты же мне твердишь о чае.
И ветер за окном так чувственно крепчает,
И Лоэнгрина гластится грааль...

Бывают окна хижин и дворцов,
Бывают окна страсти и надежды.
И окна, где расцвел зимой подснежник.
И окна словно черное лицо...

Опять ты у окна....
И верю, что не зря
Все силуэты властно чертят тени...
Ты гладишь волосы,
чуть острые колени,
А руки, словно лебеди, парят...

- Блиц. «Ты опять у окна»... (Серенада, Андрей Белый)

Бывают окна:
запотели от дыханья...
Орнамента там буквенную вязь
Выводит пальчик,
разум не спросясь.
И с терпким запахом дождит в окно с геранью.

Бывают окна,
Где мороза сплин
И в серебре спектрально гаснут зори.
И свет звезды в безумстве траекторий
Касается опущенных гардин.

Бывают окна
с желтым нимбом люстр
И скромные,
с горящею лампадой...
И с силуэтами...
Как дерзкие Наяды
Нам обнажают легкий флёр искусств.

Бывают окна:
струями дождя
Осенний поцелуй
пронзает душу.
Опять ты у окна...
Метель мою послушай...
Пусть утром нас соседи пристыдят.

Опять ты у окна.
И хочется тепла.
Пью кофе.
Ты же мне твердишь о чае.
И ветер за окном так чувственно крепчает,
И Лоэнгрина гластится Грааль...

Бывают окна хижин и дворцов,
Бывают окна страсти и надежды.
И окна, где расцвел зимой подснежник.
И окна словно черное лицо...

Опять ты у окна....
И верю, что не зря
Все силуэты властно чертят тени...
Ты гладишь волосы,
чуть острые колени,
А руки, словно лебеди, парят...