- Пап, как думаешь, на что похоже это облако?

- Магмар. Магмар верхом на Шанкаре, заносящий надо мной свой боевой топор. Давно это было... Забудь, малыш.

Он спешно поднялся с земли и, отряхнув плащ от приставших травинок, помог встать своей дочери. Дорогу до селения они преодолели в молчании, не проронив ни слова съели свой скудный ужин. Но когда последний луч Мирроу игриво подмигнул обитателям Фэо, скрываясь за иссиня-чёрной занавесью ночи, девочка вновь обратилась к отцу. Нахмурив светлый лобик, она тихо, но отчётливо произнесла:

- Это он убил маму, да?

- Нет. То были другие.

- А тот, он ещё жив?

- Да. Надеюсь, что да.

Ему не нравился этот разговор. Уложив ребёнка в кровать, он подоткнул с двух сторон изодранное одеяльце и уже был готов задуть свечу, когда маленькая ладошка вдруг с силой обхватила его запястье.

- Пап, я вырасту и убью его. Убью!

Растянув губы в горькой улыбке, он пригладил её непослушные волосы и поцеловал в лоб.

- Глупая, если бы не он, меня бы не было здесь, с тобой. Ты этого хочешь?

- Как, папа? Ты же сказал, что это был магмар!

- Да, магмар. Но и у него есть сердце. Спи.

Дочь не унималась. Вздохнув, он прилёг рядом и стал вспоминать. Яркие картины прошлого проносились перед глазами, словно всё это было вчера.

-  Ты тогда только родилась. Мама прислала мне письмо и маленький медальон с твоим портретом. Он и сейчас на мне. Видишь?

- Да, пап.

- Нам пора было выдвигаться в горы. Гиблое место, после заката лучше там не показываться. Так получилось, что отряд ушёл вперёд, а я отстал, остановившись у развилки. Близилась ночь, и мне пришлось остановиться на привал. Выли дикие звери, подземные твари вылезали из своих нор. И вдруг раздался рык. Неслышно подкравшаяся со спины Шанкара скалилась, выпустив когти. А на ней сидел он, мой убийца. Лава струилась по его лицу, а глаза горели, как два колдовских огня. Не раздумывая, я бросился на него с мечом. Я никогда не дрался так, как в тот день, но каждый раз, когда мне казалось, что я вот-вот одержу верх над ненавистным магмаром, он с улыбкой уворачивался от моей атаки. Силы мои иссякли, руки ныли, а раны не прекращали кровоточить. В последний раз замахнувшись мечом, я повалился на камни. Он же как ни в чём не бывало спрыгнул с Шанкары и встал надо мной, ухмыляясь. Я не понимал магмарскую речь, но занесённый над головой топор был красноречивее многих слов.

Горло его пересохло. Сердце бешено колотилось, будто он вновь оказался там, среди гиблых скал. Но он продолжил свой рассказ:

- Смотря прямо в глаза убийце, я ждал своей участи, как вдруг он склонился и взял в руку мой медальон. Долго и пристально рассматривал он твоё лицо, нарисованное нашим лучшим художником. Улыбка сошла с его губ, брови хмурились. В последний раз посмотрев на меня, он с трудом произнёс, глотая непривычные звуки человеческой речи: «Семья превыше всего. Только одиночка в силах это понять»... И ушёл, оставив мне жизнь. Жизнь с тобой. Теперь ты понимаешь?

- Пап... Как его зовут?

- На его плаще было вышито «-SLAVYAN-». А теперь спи, егоза.