Он не походил на своих соплеменников ни в чем. Прилегавшие к чащобе земли населяли простые крестьяне: кряжистые, невысокие, привыкшие ожесточенно отвоевывать у леса места для пастбищ и пшеничных полей. От постоянной работы под палящими лучами Мирроу лица их становились все темнее, а после выкорчевывания тяжелых пней и крепких коряг руки покрывались мозолями. Нет ничего удивительного, что большинство селян смотрело на Аодана как на чужака – да он и был таким, если вдуматься. 

Многие в деревне знали, что когда-то давно группа лесорубов, отправившаяся за очередной порцией дров, обнаружила на лесной полянке завернутого в дорогую ткань младенца, лежавшего так тихо, что его едва не сочли замерзшим до смерти. Несмотря на суеверность и страх, дровосеки были, в сущности, добрыми людьми. Они подобрали найденыша и отнесли его в селение, где и передали на воспитание одинокой женщине, потерявшей надежду обрести собственного ребенка. Полюбив малыша всем сердцем, новоиспеченная мать назвала его «Аодан», что на древнем наречии значило «Подарок леса». 

Годы шли, и чем старше становился усыновленный мальчик, тем с большим недоверием косились на него односельчане. Он чурался привычных детских игр, не заводил ни с кем разговоров, и проводил почти все время в глубине чащи, где его не могли отыскать целыми днями. Обществу людей найденыш предпочитал одиночество, хотя, как уверяли деревенские сплетницы, в лесу его поджидали другие собратья. 

- Пошла я, значит, за папоротниковым цветом, - шамкала беззубым ртом старуха-ведунья, - да забрела в такую даль, что уж не чаяла и выбраться на тропинку! Гляжу – а вдалеке, среди деревьев, чья-то фигура маячит! Подобрала я юбки и поспешила следом... И что бы вы думали? Вижу, идет по своим делам Аодан с луком самодельным... Вдруг насторожился, замер – и в тот же миг на поляну выскочил огромный Валдагор с бьющимся оленем в пасти. Сердце у меня в пятки так и ушло, но этот мальчишка даже не шелохнулся! Медленно нацелил стрелу на чудище – и с первой же попытки прикончил монстра! А после я вовсе своим старым глазам не поверила! Подошел Аодан к раненому оленю, который уже и трепыхаться перестал от ужаса – и произнес несколько слов на непонятном языке... И в тот же миг, чтоб мне провалиться под землю, если я вру, умирающий олень встал на ноги и, пошатываясь, направился прочь... А Аодан повернулся ко мне, улыбаясь, и спросил: «Заблудилась, тетушка Эрза? Если позволишь, доведу тебя до дома...» Вот так-то! Непростой он паренек, видят боги, непростой... 

Соседки Эрзы слушали ее с недоверчивыми усмешками, но многочисленные истории и байки все крепче въедались в память крестьянам – и вскоре Аодана начали остерегаться даже те, кто не верим досужим сплетням старух. 

- Что лес подарил, то он и назад забрать может, - наконец, произнес деревенский староста, - оставьте мальчишку в покое. Глядишь, возмужает – и сам вернется к своему народу, если не сгинет в чащобе раньше времени. 

Достигнув двадцати лет, молодой стрелок занялся тем, что было ему больше всего по душе – странствиями по миру. Он умел добывать себе пропитание, но зверей убивал редко, высоко чтя жизнь даже самых слабых и безответных существ. Доводилось ему и вступать в сражения с хищниками, а порой и давать отпор головорезам, которые считали его легкой добычей. Порой приключения заводили его в далекие края, туда, где потоки лавы текли по земле и странные создания с огненными глазами превращали в пепел целые города... Он отважно бился против врагов и не раз приходил на помощь гибнущим людям. Но иногда странный зов тревожил его – и Аодан вновь возвращался в тот лес, что послужил ему приютом в детстве, углублялся в сердце зачарованной дубравы и, отбросив все воспоминания о внешнем мире, мысленно говорил с духами и божествами, витающими между древних деревьев...