«Опустевший мир» (Прием работ)

Взмах остро наточенного топора – и последний зомби с хрипом рухнул к его ногам. Пимен мрачно утёр пот со лба заскорузлой ладонью, отпихнул от себя искорёженное тело мыском армейского ботинка.
– Никак вы, Бальтазар побери, не научитесь! – проворчал он.
Внезапная ночная атака выявила не учтённые прежде бреши в обороне поместья; на каждый устранённый недочёт приходилось два новых. Силы бывшего монаха были на исходе, а мёртвых незваных гостей прибавлялось с каждым днём... Выдержит ли он? Сможет ли найти хоть кого-то выжившего, помимо него, и узнать, что на самом деле произошло в тот день? Столько вопросов и так мало ответов...

Задание:

В один страшный ноябрьский день все жители Фэо таинственным образом исчезают, и на материках остаётся лишь армия мертвецов, поднятая Чионьским чернокнижником из могил. Только двое духовных служителей Хаира и Огрия смогли уцелеть... Напишите историю о том, как монах Пимен или клерик Самуил выживают в изменившемся мире. Главные герои могут действовать в одиночку или объединить усилия!

Общие требования:
1. Форма творчества: проза.
2. Тематика конкурса: Легенда Наследие Драконов. Ваша работа должна быть написана о фэнтезийном мире Фэо, в котором живет ваш персонаж (игровой процесс, игровой сленг и реальность находятся за пределами этого мира).
3. Объем: не менее 2000 символов без пробелов.

Прежде чем приступить к написанию работы, настоятельно рекомендуем ознакомиться с Полезной Информацией по литературным конкурсам, а также с условиями участия.

Условия участия:

1. В конкурсе могут принимать участие персонажи от 3-го уровня.
2. От одного участника принимается только первая работа, другие его работы оцениваться не будут. Изменения и дополнения не принимаются. Автор может исправить свое сообщение в течение 3-х минут после его публикации с помощью специального форумного инструмента.
3. Работы не должны нарушать правила форума, правила игры, пользовательское соглашение или законы РФ. Такие работы будут удалены, а участники — дисквалифицированы.
4. Работа должна быть написана для конкурса. Использование ранее опубликованных работ или материалов сторонних ресурсов запрещено как полностью, так и частично.
5. Запрещено публиковать свои работы на сторонних ресурсах до момента объявления результатов конкурса.



Топ для публикации работ. Посторонние сообщения запрещены и будут удаляться. Вопросы и обсуждение в специальной теме. (кликабельно)

Система начисления баллов:

На оценку будут влиять следующие критерии, оцениваемые по 10-балльной шкале:
— Художественная ценность. Оценивается грамотность, выразительность образов и лексическое разнообразие.
— Точность выполнения обязательных требований. Оценивается соответствие работы заданной форме творчества (проза), тематике конкурса (Ваша работа должны быть о мире Фэо!) и соблюдение объема.
— Писательские навыки. Оцениваются целостность и оригинальность композиции, логика построения сюжета, внимательность к характерам героев и деталям.
— Соответствие заданию.



Шесть участников с обоих серверов будут признаны победителями. Одной работе будет присуждено первое место, две работы займут второе место, третье место получат три работы. Участники, которые получили за работу 20 и более баллов, но не вошли в число главных призеров, станут обладателями поощрительного приза.

Внимание! Если вы сменили ник или сервер до выдачи награды за конкурс, то обязательно сообщите об этом, отправив письмо на balagury@bk.ru! В случае несоответствия ника или сервера призы выданы НЕ будут.

Награды победителям:

1 место: Монета «Балагрион» 2 шт., Монета «Талант» 150 шт.
2 место: Монета «Балагрион» 2 шт., Монета «Талант» 100 шт.
3 место: Монета «Балагрион» 2 шт., Монета «Талант» 50 шт.

Поощрительный приз: Монета «Балагрион» 1 шт., Монета «Талант» 30 шт.

(кликабельно)

«Шёл 53 день, как Мирруо поглотило затмение, а из Везувия перестали идти магма и пепел. Я с Самуилом ведём переписки каждые 3 дня, хотя голуби могут запаздывать. Турели из Иномирья помогают мне справится с ордами нежити, но я чувствую, что скоро магия их покинет, как и драконы покинули нас.»

«День 57. Самуил нашёл ответ на это странное явление. Во втором письме он завернул одну из страниц ветхой книги. Лучше бы этого не случалось… О боги… Светильник Тьмы… Шеара, храни нас!»

«День 58. Я закончил перевод той страницы. Предания говорят, если Светильник попадёт в руки некромантов – гибель живых неминуема. Так всё и свершилось. Единственный выход – разрушить Скелетрон, что воздвигли чернокнижники.»

«День 60. Я начинаю сбиваться со счёта. А от Самуила нет вестей, похожу он…»

Монах Пимен отложил перо, когда услышал странный шум. Из окна сияло Мирроу, источая кровавый свет. Как только монах высунул голову наружу, в его ноздри влетел едкий запах гнили и могил, но он уже притёрся.
На навесных мостах стаяла белая фигура, словно призрак. Низ белой мантии мыл вымазан в остатках сажи и пепла вместе с грязью. Манжеты рясы не отличались этой краской. Капюшон, выцветший из-за долгих путешествий, скрывал лицо… Человеческое лицо!
–ПимЭн, ПимЭээн! Ест тут гто? – Едав уловимый слуху голос клерика раздавался по округе.
–Самуил! Я здесь, в каланче! – Радостно кричал Пимен своему огрийскому другу.
Встретившись у входа в башню, священники обнялись.
–У меня припасов осталось на три дня, а с тобой будет где-то на двое суток. Поэтому завтра пойдём за продовольствием в пещеры Трепета. В той местности никогда не бывает нежити.
–Хорошо! Естли мне не изманайт моя память, в Вурдалия нет никаких мертвецов, и… – хоть клерик хорошо знал язык магмар, его акцент следовал за ним в разговорах.
–Эх, если бы ты был в то время, когда я чистил эти места… В первые дни Вечного Затмения я был в столице. В Иномирьи взял с собой двух элементалей, которых ты видел наверху каланчи. Они то и помогают мне везде. Сбежал только благодаря им, когда армия Линга перекрыла мне путь. Тьма – опасная штука. Больше я в ту сторону не ходил.
Долгие размышления и разговоры заставили священников зевать от усталости, и они легли спать «кровавой ночью». Звук тишины прерывал рёв турелей-элементалей, всплески тьмы и сожжение воздуха.
Храп Самуила разбудил Пимена, и он решил закончить страницу в своём дневнике. Чернила стали плыть перед глазами, когда он закончил писать. Откинулся на спинку стула, закрыл глаза… На плечо монаха опустилась холодная кисть.
–Надеюсь, это моя смерть. – С ухмылкой произнёс Пимен, не открывая глаза.
–Не взтумай! Это я, Самуил. Но… по поводу смерти… не знаю, но у нась плохие новости – орда сомби и склетов у обители Добродетели и идёт сюда.
–Надо бежать отсюда! Бери мои турели, а я рукописи, и убираемся отсюда! – испуганный голос начал переходить в истерику.

«День 68. Ах, мои старые места, откуда я сбежал с моим другом, были полностью захвачены Чернокнижником. Надеюсь, в древних дубравах нас никогда не найдут, хижина учёного хорошо подходит для жизни в подобном условии. Самуила научил охотиться на дичь и разделывать ее…»

В хижине была открыта дверь, чтобы священнослужители могли услышать любую опасность. Этим утром Пимен остался один и писал записи, а Самуил ушёл оттачивать охотничьи навыки. Напитки злодеев помогали им бодрствовать долгов время и отбиваться от заблудших мёртвых разведчиков.
Но утро было совсем не доброе. Крики Самуила перебивал шелест листьев и грохот гнилых доспехов. Пимен быстро собрал вещи, чтобы уйти. Стоя в открытой двери он увидел своего названного брата.
–Пимен, они на деревьях!!! Спаса... – стрела скелета пронзила шею клерика, не дав ему кричать.
Со скоростью света Пимен начал баррикадироваться в хижине, сгрёб все тяжёлые вещи к стене от испуга. Через какое-то время гомон утих, через щели были видны изувеченные лица мертвецов, они смотрели в небо. Недоумевая от этого, монах начал записывать всё, что мог увидеть.
–Самуил…
Он сглотнул слова скорби. И начал готовиться к запретному ритуалу, которому его учили древние монахи.
–Не умри, чтобы воскреснуть! Не умри, чтобы воскреснуть! Не умри, чтобы воскреснуть!!! НЕ УМРИ!!! – В его бормотании был слышен безумный смех старикашки. –Магма, что течёт во мне, только моя! Моя, МОЯ!!!
Старый нож, что лежал на столе, сковал его дёргающийся взгляд. Дрожащая рука монаха перебирала чётки после каждой молитвы о спасении. Последняя бусина прошла сквозь пальцы.
–Старый друг Авелиуса всё ещё острый, – капля магмы упала на деревянный пол, – пришло моё время.
Пимен поставил стул на середину комнаты, держа нож в руке. Подошёл к столу и положил ладонь на стол, оттопырив пальцы.
–Магма, что течёт в теле магмара, – удар ножом пришёлся по мизинцу, –придала могущество над миром, –продолжал читать ритуальный текст магарский служитель.
Томными шагами вокруг стула он начал чертить своей магмой ритуальные круги.
–Магма, лава, камень, жар огонь… –монах закончил начертания.
Книга, покрытая чешуёй дракона, лежала на коленях старого магмара, который верил в истину, в истинный мир…
–Плоть принадлежит Вулкану, СТАНЬ ОГНЁМ, ПЕПЛОМ ПАРОБОЩЕНИЯ!
Магма на полу вспыхнула высоким пламенем, языки начали вращаться вокруг своего хозяина. Огненный ураган сокращал свой радиус пока не достиг центра последнего ритуального круга – Пимена.
Яркий столб огня устремился к Мирроу, сжигая всё на своём пути. Огненное древо начало расти, его ствол начал становится словно баобаб, превращаясь во всемирный взрыв. Волна пламени разошлась по всей местности, оставив лишь пепел в Зарослях Дурмана.


–Божественный свет Мирроу снова осветил ФЭО. – с этими словами старик закрыл книгу.
–Дедушка, а это всё правда? – указал ребёнок пальцем на книгу из драконьей чешуи.
Пламенные зрачки старых глаз посмотрели на магмарчика с ухмылкой
–Ой, дедушка, а мы завтра пойдём на Звиглодскую пустошь? Говорят, что там есть стул из пемзы и обсилиана!
–Конечно наёдём. А теперь ложись спать.
Старец задул свечу, но его улыбка освещала сны внука до самого утра.

Дождь стучал по стеклу окна в бешенном ритме, ветер завывал как раненный крионский боевой зорб перед схваткой с врагом. Монах Пимен в это время сидел спокойно у камина и читал книгу. Такая погода не могла его напугать, он повидал много, он знал много, сколько раненых магмаров он вылечил после хаотичных битв, сколько магмаров он обучил на целителей.
Пимен обладал спокойствием, отвагой и всегда придерживался трезвости ума. Но раскат грома, который прогремел за окном, заставил его встать. Он знал, что это был не обычный гром, он слишком много бурь пережил и прекрасно понимал – что то случилось.
Выйдя на улицу, он оглянулся:
- Есть тут кто-нибудь? – громко крикнул он. Но в ответ не услышал ничего, дождь все продолжал идти, но монах знал, что то случилось и ему надо проверить все ли в порядке. Он взял свой меч, пару свитков и вышел на улицу. Дождь все не стихал, он накинул капюшон и пошел вперед.
Проходя мимо трактира «в глотке Гурральдия» он обратил внимание, что свет там горит, но совершенно нет звуков завсегдатаях посетителей. Не слышно звонкого смеха, повышенных тонов и громких песен прославляющих героев. Пимен решил зайти внутрь, дождь уже еле капал, гром не гремел и какая-то мертвая тишина, вокруг заставила его положить руку на рукоять его меча. Он открыл дверь трактира, но внутри не было совершенно никого. Он медленно осмотрелся. Тарелки, бокалы, закуски все было на столе, в камине трактира горел огонь, значит, тут еще недавно кто то был.
Пимен стоял в дверях и внимательно осматривал помещение, как вдруг за его спиной раздался хрип, шлепанье босых ног и дикий запах мертвечины! Пимен рванул вперед сходу доставая меч и опрокинул пару столов, чтобы замедлить врага! Он резко повернулся и увидел сотни мертвецов, которые шли на него, гниющая плоть, гнилые зубы и бездушные глаза не сулили монаху ничего хорошего. Надо было выбираться из трактира!
Единственным вариантом было окно расположенное недалеко от входа в трактир. Затея была очень опасная, но магмары всегда были храбрецами, а такой магмар как монах Пимен был далеко не из робкого десятка! Пимен рванул вперед, на ходу рубя мертвецов, он двигался очень уверенно и легко уворачивался от цепких рук мертвецов. Монах понимал, что их слишком много и нельзя вступать с ними в решительную схватку, надо искать ответы: кто их вызвал, где все магмары, почему у него внутри чувство, что среди магмар он остался один…
Пимен уже был у окна, сделав пирует и убрав с пути пару мертвецов он пригнул в окно. Осколки стекла упали на грязную, мокрую от дождя землю. Пимен поднялся и быстро осмотрелся, армии мертвецов не было конца. Они все стремились убить его. Они шли прямого на него!
Пимен снова рванул вперед, рубя на ходу, разящий клинок никого не щадил! Пимен рванул вперед. Он понимал, что сейчас надо найти укрытие и понять, что же делать дальше!
Мертвецам не было конца и края, они все шли за одной целью и этой целью был магмарский монах Пимен. Ими двигал не инстинкт, ими двигала, чья то злая воля, монах это прекрасно понимал. Он бежал изо всех ног, единственное место для спасения сейчас был старый полуразрушенный мост на кургане смерти. Пимен немного оторвался от мертвецов и в кошачьем прыжке ловко запрыгнул в разлом на мосте. Затаив дыхание он прислушался. Армия мертвецов прошла под ним. Он был в безопасности, он мог выдохнуть.
А в это время Чионьский чернокнижник в своем убежище потирал руки и громко смеялся глядя на армию мертвецов
- Никто! Никто меня не остановит! И весь Фео будет моим! – глаза чернокнижника горели огнем, а вены на шее пульсировали. Он радовался своей победе, но он и не догадывался, что один магмар уцелел. И это был не просто магмар, это был монах Пимен, магмар который не раз жертвовал собой ради общего блага…
Чернокнижник не догадывался, что разящий меч монаха придет за ним, дабы восстановить правосудие и вернуть доблестных жителей мира Фео…
Но это уже другая история…

Примечание Балагура:
Объём ниже требуемого (1186 символов без пробелов)

Наконец то пятница! Дождался! На рабочем столе собрал все документы, папки, файлы, чертёжные принадлежности и рванул на выход из офиса. Сократив рабочий день на час. Мысленно прокручивая действия своего персонажа в мире Фэо, чуть не залетел под автобус, отходивший от остановки. Прикупив в районном магазине любимого коньячку, пару лимонов, шоколадку, двинулся в сторону дома. Приняв душ и расположившись в уютном кресле у манитора, пригубив любимого напитка и закусив лимончиком с шоколадом, вошёл в игру.
Не понял! Где все? В Одельвейсе ни кого! Странно...пробежался­ по локациям. Пусто! Ха, теперь ни кто не помешает копать редкие ресурсы! После двух часов копки надоело. Сгонял к магмарам, на меня ни кто не напал! Как же так? Где друзья соклановцы? Где барыги, попрошайки, наглые магмары, кокетки девушки, нытики политики, инициаторы создания групп в инстансы и боевые походы!? Я боец не из слабых, одетый в синь, с красным топором! Куча планов, учтены множество промахов и неправильного развития персонажа, мысленно проработана стратегия во всех отношениях. Пустота...грусть...
- ну, ты кекс конкретный!
До меня долетел голос из ни откуда! Померк экран манитора. Почувствовалась вибрация в районе плеча.
- понимаю, тяжёлая неделя, устал. Пятница. Ты домой собираешься или до понедельника решил работун продолжить? =)
- Саня!!! Как я тебе рад!
- угу...
- фух, приснятся же кошмары!!!! =)...

Притча о главном в жизни

Ветер завыл с новой силой. Колючая снежная поземка жалобно заплакала в темных подворотнях домов, заметая следы людей и животных. “Последние следы последних людей и последних животных”, — чей-то насмешливый голос словно поправлял мысли священнослужителей. Клерик Самуил невольно поежился, пытаясь поглубже на глаза натянуть капюшон сутаны, надеясь тем самым хоть как-то уберечь лицо от обморожения. Сзади, в снежной метели, шел монах Пимен, сгорбившись от пронзительных сквозняков, неистово бьющих в лицо.
— Неужели это конец? — еле слышно прошептала надежда в сознании Самуила.
— Нам надо как-то найти жизнь! — громко сказал Пимен, пытаясь перекричать ветер и придать своему голосу уверенность в завтрашнем дне, но его некогда приятный баритон предательски захрипел.
Они заходили в дома Дартронга, но везде находили лишь пустоту. Пустота отвечала им на вопрос “Есть ли в этом доме хозяева?” гробовой тишиной, пустота заставляла их бежать от дома к дому в тщетной попытке найти жизнь. Пустота отравляла их души унынием. Рыцари креста и меча хватались то за четки, стараясь победить страх смерти и вечного одиночества, то за оружие, мечтая наказать чудовище, приведшее земли Великих драконов к гибели.
Священнослужители видели, как одна часть людей и зверей превращалась в зомби и покорно уходила в сторону Чионьских гор, а другая рыскала по городу в поисках новых жертв.
Кровавый диск луны словно ухмылялся, кутаясь, будто в дорогие пуховые шали от купца Галаша, в снежные бураны, впрочем, больше похожие на саван, чем на заморские товары. Сознание путалось. Глаза наставников слезились от ледяного ветра, а слезы на ресницах моментально превращались в ледяные кристаллы. Смотреть вперед становилось с каждым разом все больнее и больнее, да и ресницы, покрытые наледью, становились неподъемными.
— Надо где-то сделать привал! — предложил Пимен.
— В городских домах нельзя! Там опасно, везде гуляют зомби, — ответил Самуил. — Надо придумать особое место для ночлега. Нам бы какой-нибудь пустой домишко бы найти…
— О, с пустыми домами здесь проблем нет, — усмехнулся с горечью монах.
— Нам нужен домик за городом, чтобы там окопаться от зомби, — высказал общую мысль Самуил.
— В деревне Маэттро есть дом Бругильды, он стоит особняком, мы сможем наблюдать там за нашествием мертвецов, — как всегда, мудро рассудил Пимен, и воители отправились на ночлег.
Они пробирались сквозь метели, разя бесконечные отряды зомби.
Обречены ли они на гибель? Или все-таки у них есть шанс выжить? Их мечи обагряла ядовито-черная кровь зомби. Руки болели от бесконечных ударов по чудовищам. Лишь бы не дать себя укусить мертвецам и не допустить попадание отравленной крови в свой организм… Но с каждой минутой их вера в жизнь становилась всё слабее и слабее.
— Брат, если я начну превращаться в зомби, убей меня сразу без сожаления! — попросил Пимен.
— И ты меня, брат, — ответил другу Самуил.



Хижина колдуньи. Уставшие странники стучатся в массивную деревянную дверь. За дверью — кто-то тяжело стонет. Пимен толкает дверь плечом и старинная внутренняя щеколда со свистом падает на пол. В доме темно. Блестят только серебряные клинки вынутых из ножен мечей в свете луны, нахально пробивающимся сквозь пыльные занавески окна. Постепенно глаза привыкают к темноте. На полу лежит полумагмар-полузомби. Одна нога уже превратилась в зеленое погребальное месиво из плоти и костей, рука тоже частично начала покрываться гибельным цветом плесени и мертвечины. Половина лица — оголившийся до костей череп с пустой глазницей. Но Пимен понял, что это — Бругильда. Он встал на колени и приподнял голову умирающей колдуньи. Ведьма приоткрыла единственно оставшийся целым глаз, грустно обвела свой родной дом прощальным взглядом и захрипела:
— Пимен и Самуил, вам надо спасти мир Фэо. Осталась одна надежда на вас! Авелиус должен был построить аппарат, очищающий прошлое от зла! У вас мало времени. Поспешите, духовные отцы. Я создала волшебный кристалл из эссенций памяти, любви, вдохновения, красоты и надежды. Он должен запустить механизм ученого. Но прежде…убейте меня, чтобы я окончательно не превратилась в зомби!
— Нет, Бругильда, я не могу тебя убить, ведь ты пока еще не полностью зомби! — воскликнул с грустью Пимен.
— Но я уже и не магмарка, Пимен! Я не хочу стать жалким оружием смерти в руках Чионьского Чернокнижника! — прошептала колдунья.
— Я не смогу…
Следующее действие произошло в мгновение ока. Зомби резко вскочил на ноги и вцепился зубами в руку Самуила. Серебряный клинок меча Пимена сверкнул в ночи, и отрубленная голова чудовища упала к ногам священнослужителей. Зомби некоторое время стоял без головы, а затем разжал руку и рухнул на пол. Кристалл дивного, чистейшего хрусталя, оказавшись на полу, сверкнул в свете кровавой луны, на время показавшей свой предательский лик из снежной замяти. Пимен поднял артефакт и стал им любоваться. Колдунья, действительно, создала что-то уникальное! Грани кристалла переливались всеми цветами радуги, завораживая духовных воинов.
— Брат, — тихо сказал Самуил, прерывая восторг Пимена от любования совершенной красотой, — Я заражён… Ты должен и меня убить.
Пимен отрицательно помотал головой в разные стороны:
— Нет, брат, мы найдем с тобой противоядие! А сейчас мы должны спешить в путь.
Пимен спрятал чудесный кристалл в походный мешок и вышел на крыльцо. Метель моментально поглотила две одинокие фигуры воителей…



Кто-то определенно путал им пути-дороги! Они ходили по локациям кругами много часов, а возможно, и дней. Голодные, мучимые жаждой, озябшие… А человеческого или магмарского жилища не было нигде. И надежда покинула их… Самуил упал в огромный сугроб без сил. Его раненая рука дико болела и… постепенно зеленела.
— Пимен, брат, убей меня! — умолял друга Самуил синими от холода и болезни губами.
— Нет, брат, потерпи, мы спасем тебя, — обещал Пимен, поднимая клерика с промерзшей земли.
— Я превращаюсь в зомби! Я опасен для тебя! — твердил Самуил.
Но Пимен был непреклонен — хватит с него на душе греха убийства Бругильды!
Когда их силы были на исходе, метель улеглась. Они оказались в лесу. Пимен узнал Чащу затмения. Но идти дальше ни у кого не было сил, надо сделать привал.
Набрав сухих ветвей, монах разжег костер. Стало немного теплее и уютнее. Только дико хотелось есть и пить. Но еда и вода давно отравлена Чернокнижником! От голода и жажды процесс превращения в зомби у Самуила усилился. Где бы найти воды или еды? Пимен понимал, что времени у них совсем немного.
Самуил зачарованно смотрел на прыгающие языки пламени и вдруг заговорил:
— Это было очень давно. Мой отец и брат были заядлыми охотниками. Но однажды их укусил бешеный зомби-Пхадд. Они стали служителями Чернокнижника, а я стал священником, чтобы лечить и наставлять людей, и поклялся отомстить злу за родных… Вот теперь и я скоро стану рабом зла, если ты, брат, меня не убьешь!
— У меня была любимая девушка, — начал свою исповедь Пимен. — Свадьба должна быть очень скоро. Она работала в трактире в округе Вурдалия, но Чернокнижник позавидовал нашему счастью, превратил ее в зомби, мне пришлось убить свою невесту, чтобы она не стала игрушкой в руках вечного зла… я дал обет безбрачия и стал монахом, чтобы бороться со злом мечом и молитвами… И чтобы искупить свой грех убийства своей любимой.
Вдруг белый пушной зверек пробежал мимо странников, юркнув в заснеженные кусты. Настоящий зверек, без признаков зомбирования. Монах резко вскочил на ноги:
— Самуил, если я убью его, у нас будет еда! Зверек явно не отравленный!
Расчехлив меч, Пимен бросился по следам зверька. Правда, пушистое существо было быстрее измученного походами магмара, но нет худа без добра: оно привело Пимена к дереву ишмойи. Замерзшие спелые плоды валялись под деревом, а целая стая пушистых зверьков их с наслаждением кушала. Увидев вооруженного Пимена, зверьки настороженно прижали уши и зарычали. Пимен спрятал меч в ножны и стал набирать плоды ишмойи в рюкзак со словами:
— Пушистики, я вас не трону! Только возьму немного себе плодов, чтобы нам набраться сил с Самуилом и спасти мир Фэо от зла.
И пушные зверьки словно поняли монаха, расступились перед ним, дав подойти к спасительному дереву поближе.
Самуилу с каждой минутой становились все хуже, костер потух и дикий холод сковал все его тело. Клерик начал забываться в кошмарном бреду. Ему снился Чернокнижник, приказывающий: “Убей Пимена и отними у него кристалл колдуньи”. Затем Самуил видел смеющуюся колдунью, которая манила его к себе своим костлявым пальцем. Палец ведьмы падал в снег, а на его месте появлялся зеленый палец зомби. Ведьма хохотала…
Сквозь бред Самуил почувствовал заботливые теплые руки Пимена. К его синим губам монах приложил замерзший, но такой сладкий плод ишмойи. “Словно мороженое в трактире у красотки Мэри”, — невольно подумалось сквозь бред клерику, и он очнулся от забытья. Болезнь на время стала отступать.
— Пимен, надо спешить к Авелиусу, иначе будет слишком поздно! — воскликнул оживающий Самуил.
Он приподнялся с земли с помощью Пимена, одна нога уже стала костенеть и предательски не сгибалась. Вынув меч из ножен, Самуил стал его использовать как костыль. Странники поспешили в Заросли дурмана.



Дом ученого Авелиуса. Священники увидели жуткую картину: полумагмар-полузомби крутил какие-то механизмы. Взгляд его единственно уцелевшего глаза был полон вселенского сумасшествия. Увидев воинов, ученый уковылял в сторону Звиглодской дубравы с диким смехом. А винтики аппарата крутились вхолостую. Монах Пимен осмотрел устройство — вроде работает — и достал из рюкзака заветный кристалл.
Острая боль пронзила его в спину. Меч Самуила обагрился кровью монаха.
Пимен разжал руку. Кристалл, упав на пол, подкатился к ногам Самуила.
— Молодец, мой верный раб Самуил! — голос Чернокнижника властно звучал в голове клерика. — А теперь принеси этот кристалл мне!
— Нет! — выкрикнул Самуил в надвигающуюся пустоту. — Пока во мне осталась хоть капля человеческой крови, я буду бороться со злом!
Голос Чернокнижника злобно рассмеялся:
— Глупые людишки! Бругильда ошиблась в формуле волшебного кристалла!
“Я создала волшебный кристалл из эссенций памяти, любви, вдохновения, красоты и надежды”, — вспомнились Самуилу слова колдуньи.
— И какого же ингредиента не хватает в этом кристалле? — неуверенно спросил Самуил.
— Веры! Представляешь, священнослужителям не хватает веры! — издевался голос Чернокнижника. — Парадокс, не правда ли?
— Она есть в моем сердце! — с этими словами Самуил водрузил заветный артефакт в центр механизма…



Метель улеглась. Мирроу, раскидывая холодные лучи по горизонту, означило начало нового дня. Люди и магмары спешили по своим делам, города постепенно оживали, словно и не было надвигающегося конца света.
— Брат, прости за удар в спину, — Самуил с чувством серьезной вины опустил глаза книзу, нарочито старательно поглаживая голову беронского тигра. — Чернокнижник меня попутал.
Пимен радостно заключил в свои богатырские объятия клерика:
— Я все понимаю, брат Самуил, главное, что зло повержено… Правда, одна мысль мне не дает покоя… Силы кристалла хватило лишь повернуть время вспять на месяц… А если бы спасти мою любимую девушку и твоих родных? Уговорить Авелиуса и Бругильду продолжить эксперимент…
Клерик посмотрел небесно-голубыми глазами на зимнее Мирроу, грустно улыбнулся и промолвил:
— Главное, брат Пимен, — верить!..

Проснувшись рано утром я устремился на Ццентральную плошадь что бы как всегда закупить ингридиенты для создания зелей жизни, и был шокирован тем что там некого нет даже пустело место у колодца где всегда находился Старец Богурон.
Конечно я впервую очередь подумал что то какая то шутка или розыгрешь , но спустя несколько дней я понял случилось что то невероятное со всеми и неизвестно как я остался в этом мире и почему только я.
Я начал иследовать весь мир ФЭО и не смог некого найти, лишь горы воставших зомби с которыми приходилось сражаться каждый день каждый час каждую минуту.
К счастью у меня были большие запасы провианта что позволило мне выиграть достаточно времени что бы заняться поском решения и понимая что же на самом деле случилось с миром, шли недели но я не терял надежды разобраться что случилось с этим миром.
И вот мне однажды повезло, проходя мимо Беронских простор я увидел красивый солнечный лучь освешал в полной темноте Алтарь жизни, возложив на него всего несколько рыб я услышал слабый голос Богини Аладеи которая папросила принести немного больше подношения что бы ей набраться сил и расказать мне как можно всё исправить и кто стоит а этим масовым исчезновением людей и нашествием зомби.
И я очень обрадовался услышав что всё что произошло с малой долей вероятности можно всё исправить и вернуть время в спять.
Отправился я за подншением закинув на плечё удочку что бы на ловить для Богини как можно больше Рыбы поскольку понимал чем сильнее богиня станет тем выше шансы у нас вернут мир каким он был прежде.
Полностью экепирован в броню в руках наточеные мечи я пробирался всё дальше и дальше по миру рубя зомби , дорога к чистым водаёмам где ешё плескалась свежая рыба была не близкой но очень спешил поскольку поимал что богиня без подношений может в любой момент покинуть наш мир ФЭО и тогда я до конца дней останусь совсем один.
Наловив рыбы я вернулся обратно к богине и сделал большое подношение разморы которого некто некогда не делал, набравшись сил богиня мне поведала что у нас есть очень хорошая возможность вернуть мир обратно но для этого нужно одолеть Короля Магиша это всё его чёрная магия создала невиданую ранее тьму .
Наделив меня блогослевением небес и вместив в мои клинки частицу света Богиня поведала где сейчас находится чёрный маг , и я отправился в путь, по пути мне встречались разрушеные дома и захваченые зомби поселения где некогда проживали люди.
Войдя в крепость Магиша на меня нападали сотнями змби которых я с лёгкость уничтожал ззачароваными клинками Богини и блогословением небес которое давало мне имунитет простив зомби и чёрной магии Магиша я приближался к Коралю тьмы.
Спустя некоторое врем я добрался до Магиша и связав всю его чёрную магию и сильно ранив я смог одолеть его но не смог полностью уничтожить я заключил его в Крепости которую назвав Крепость Магиша которая до конца его дней станет для него темницей.
Вернувшись к Богине АЛАДЕИ я вручил ей частицу короля Магиша и мы вместе совершили обряд для востановления равновесия сил и вернули время всяпять и как только окончив обряд меня ослепила яркая вспышка света и я оказался на Центральной плошади где как и ранее царила жизнь и суета , люди как и раньше покупали и продовали свои товары и были заняты своей мирской суетой и некто даже не мог представить через что я прошел, и только Старец Богурон всем своим взглядом на меня выражал благодарность за спасение всего человечества и об этом Зомби апокалипсисе знали толь Я - Старец Богурон и Богиня Аладея.......

Освободить много сил и времени на подготовку и сопровождение. Да... трудов моих моих не сосчитать и это было бы не важно, впотьме потирая бутылочки израсходованных зелий маны, крови, духа и кубки пустых пуншей, в спокойствии и между делом благодаря свет мирроу о чудесном всесилии магическом преобладании над потусторонней смертью физического обличия; гармонии и созидании естества рождения и бытия.
Событие предоставило огромную уверенность в колективном равенстве обеих расс в борьбе за то единство, стоит всего ценой пролитой крови, потрпанной глухой обороны брони и разащей атаки моих заклятие. Последователи не заблудились, как и прежде горды в ответе перед грозным и до глубины седывласым миром ФЭО; каждым новым, оставляя след видений не забывают и о павших, ушедших примерных соратников. И стоит это очень дорого, все слиток единое целое, этого не вернуть, но и не потерять, крутится момент в призме через несколько минут придут за новыми....
Я сегодня впервые ощутил годам возраст, странное событие. Но откровенно говоря, спасаться не от кого, даставляя лишь радость разащего духа моих атак! Это усиливает, преобладает над миром. Сотни перевоплашенных и исцеленных душ за сутки это не показатель, предрешающая началу схватка добра и зла.
Ох,хэхэх. Кхэ кхээ ээээ
Вот и славен, порой, ого два часа до рассвета. Сту....к ааа бутылочку от исцеления, секунду.... ПРАВА на основании Устава, распишитесь.
Осталось маной восполнить свой организм и чуточку передохнуть...
Молодой пхад забавно фыркая и то дело всхлипывая сквозь сон придал значение этому часу. Клерик заправил шарф и набросив колпак удобно расположен, вблизи обители добрых дел и великого мага отошёл ко сну.
Новых исцелений. Последователи!
Клерик быстр не заставив себя ждать смог впервые за сутки отойти ко сну. Уютно расположенный подле растопленного камина и широком кресле обернуть в искусно изготовленый Тиндалин цветочны плед свежести ранней весны луга. Он согрет теплом заботы этой крохотный феи, через несколько свободных минут придёт храбрый, жажды благ воин. Его сила придаст клерику бодрой энергии для дел. Этот мир очень дружелюбен к воздействию сторонних сил. Как ни как клерик успеет набрать исцеления и для себя тоже, воин будет снащен, его свершения важнее, пора бы мне подмастерье формировать, сквозь тлен примирений и стыда разочарований, сил и угроз воздояний.
Клееее рик, встрепянулся пхад, очень спокойно со всеми на единое, вступил воин. Служитель быстр в делах, чем и благодарен энергии дел живого мира. Не прошло и Мига, как миротворении и решительность в нем самом и воине раскрылся второе возможно десятое дыхание, это песня. Само ФЭО, дарит очередной дар на благие дела. ... ...

Ночь опустилась на просторы Хаира. В непроглядной тьме был виден лишь тусклый блеск свечи. Монах Пимен сидел в своей келье и при ее свете, что-то записывал на пергаменте.

Все произошло 28 недель назад…Я вернулся в святую обитель из очередного паломничества. Ворота в храм были распахнуты, а внутри было пусто. Обойдя все вокруг, не нашел ни тел, ни следов нападения, все просто исчезли. А той же ночью округу заполонили орды зомби. По обрывкам одежды я узнал их, это были братья монахи и послушники, что некогда жили за стенами монастыря. Если бы не паломничество в дальние края, та же участь постигла бы и меня, но что здесь произошло? Накрепко заперев ворота, я спустился в подвал, там располагалась библиотека и убежище, именно сюда должны были спустится обитатели монастыря в случае опасности. Свитки и книги лежали на своих местах, и лишь один пергамент сиротливо лежал на столе. Взяв листок, я попытался прочитать что там написано, подчерк был не разборчив, многие предложения отсутствовали:

Первым заразившемся был Гизедор, его доставили в монастырь в тяжелом состоянии. Он бредил и у него был сильный жар. Опрос больного показал, что заразился он, скорее всего, поедая свое любимое лакомство- летучих мышей. С каждым днем больных становилось все больше. Они уже поступали отовсюду, и мы ничего не могли с этим поделать.
И вот 28 дней спустя, больные начали обращаться в зомби. Оставшиеся в живых заперлись в этой библиотеке, я не знаю сколько мы сможем протянуть и нет ли среди нас больных.
День 61-й.
У нас кончаются еда и припасы. Зомби не уходят, продолжают ходит вокруг монастыря. Поиски лекарства ник чему не привели, однако удалось выяснить, что за всем стоит некромант, именно он заразил летучую мышь эссенцией смерти.
День 68-й.
Двое братьев отправились в порт чтобы найти еду, это было 2 дня назад, но мы все ещё надеемся, что они живы.
День 74-й.
Они так и не вернулись…Еды больше нет, как и сил чтобы проводить дальнейшие исследования. Надеюсь кто-то это прочтет, что мы не единственные оставшиеся в живых.
Дальше шли записи об исследованиях и какие-то формулы. Это были последние строки на пергаменте. Что же значит, эпидемия некромант зомби…Спасибо вам братья, ваш труд не пропадет зря, я продолжу исследования и найду лекарство .
Шли дни, я продолжал искать лекарство, изредка покидая убежище, чтоб найти еду, необходимые для лекарства травы и выживших. Надежда угасала, но однажды в окно кельи влетел ворон, на его лапе была прикреплена записка. Развернув её, я прочел:
«Выжившие, вы не одиноки» и подпись Клерик Самуил.
Отодвинув листок и затушив свечу, монах Пимен устало пошел к своей кровати. Завтра я отправлю ворона обратно. Вместе с Самуилом обязательно получится найти способ помочь заражённым.

П.с Все совпадения с реальным миром абсолютно случайны.

30 ДНЕЙ СПУСТЯ

Смерть накрыла Фэо стремительно. Большинство его разумных и неразумных обитателей, вдохнув искристую пыльцу, принесенную откуда-то ветром, умирали. Но для некоторых жизнь заканчивалась, а смерть так и не наступала. И в своей нежизни-несмерти они сохраняли только два чувства – ненависть и голод.
«Хорошо хоть, ни капли соображения у них нет, – Самуил вздохнул, глядя на очередного немертвого, бредущего к нему. – И скорость вместе с жизнью исчезла…»
Да, если бы немертвые сохраняли умение быстро двигаться, Самуилу пришлось бы тяжело. Но с медлительными и неповоротливыми тварями он справлялся достаточно просто, и уже за первые дни своего похода по Огрию отработал наилучший способ избавления от нежити: сносить голову мечом, а потом сжигать тело заклинанием. Из пепла немертвые не восставали…
Огонь поглотил очередную тварь, и Самуил двинулся дальше по маршруту, который определил для себя с самого начала…
***
Началом для него стало то утро, когда он вышел из своей кельи после семи дней строгого уединения. Он назначил этот срок сам себе, чтобы справиться с внезапно свалившей его тяжелой простудой и не заразить братьев. Наивный глупец, он боялся заразить тех, кого, как он высчитал позже, уже на второй день его уединения не было в живых…
В то утро он привел себя и келью в порядок, открыл, наконец, ставни на окне, вышел в непривычно пустой коридор Обители и отправился было на кухню. Есть хотелось нестерпимо, и это значило, что он полностью здоров…
От главного входа слышались какие-то странные звуки: хлюпание, рычание, вой – и он решил посмотреть, кто же такие звуки издает.
Двери на улицу были открыты, и Самуил увидел, как по парадному двору Обители медленно бродят мертвецы – это ему как-то сразу стало понятно. Он в ужасе застыл в дверях, а нежить, почуяв тепло живого тела и биение текущей крови, начала двигаться к нему. Двигались ходячие трупы медленно, а уж когда добрались до крыльца, вообще замешкались, и он успел сбросить с себя оцепенение, захлопнуть двери, запереть их на засов и ринуться проверять другие двери и окна.
В некоторых кельях целитель обнаруживал тела умерших, видимо во сне, братьев. По их состоянию он и определил, что прошло не меньше пяти дней с начала морового поветрия. Над каждым из братьев он читал заупокойную молитву, прося бога мертвых и проклятых быть милосердным к ним, а затем – заклинание тлена. Надо было бы достойно похоронить всех умерших братьев, но Самуил понимал, что не сможет сделать это в одиночку и в окружении нежити. А еще он не был уверен в том, что все эти мертвецы в какой-то момент не поднимутся…
С каждым найденным телом надежда Самуила на то, что кто-то еще кроме него выжил, и ему не придётся в одиночку справляться с трудностями, становилась всё меньше. Окончательно простился он с этой надеждой, когда вошел в келью Норака и увидел его тело. Настоятель Обители, с его могучим здоровьем, сопротивлялся как мог навалившейся на него смертельной болезни, но смерть оказалась сильнее. Норак лежал навзничь посреди кельи, и на лице его застыло выражение гнева… Самуил не выдержал этого зрелища и заплакал…
Слёзы были прощанием с прошлой, мирной жизнью.
Выплакавшись и простившись с Нораком, целитель решительно двинулся дальше. Методичная проверка здания и заботы об умерших не мешали ему размышлять об увиденном. Необходимо было как можно быстрее понять причины смерти одних и превращения других в нежить и попытаться найти средство для борьбы с…
«С чем? – сам себя спросил Самуил. – С нежитью или с процессом превращения в нежить? С нежитью средства борьбы известны… Если только эта нежить не отличается от обычной… Тут только опыт нужен… А вот предотвратить такое превращение и уж тем более повернуть его вспять можно ли вообще? Исследования надо проводить…»
Идея об исследованиях на секунду представилась ему совершенно дикой. Какие исследования могут быть, когда он остался один, в окружении голодной нежити? Но тут же включилось выработанное целительской практикой умение отстранять во время работы все эмоции, и активизировался научный зуд.
«Полноценные лабораторные исследования я провести вряд ли смогу. Но это не значит, что я не смогу провести исследования в полевых условиях, опираясь в основном на собственные наблюдения», - сказал себе Самуил.
Первый вывод он мог сделать уже сейчас. Среди нежити, бродящей по двору Обители, он заметил и братьев из своего ордена, которые, как он точно знал, были по-настоящему добродетельны, и пару вершителей зла (как он определил по гильдейским знакам на одежде). Это с достаточной степенью достоверности говорило о том, что превращение в нежить не обусловлено служением добру или злу и что, скорее всего, инструментом этого превращения не является проклятье…
Самуил закончил обходить здание, поел, наконец, и начал собираться в дорогу. Хотя в подвалах Обители было достаточно припасов, во внутреннем колодце – полно свежей воды, а при запертых дверях и закрытых ставнями окнах она превращалась в настоящую крепость, целитель решил не оставаться здесь. Предстоящий ему поход был опасен, но и выгоды он приносил, несравнимые с «сидением на месте».
Главное, в походе он будет заниматься наблюдениями и строить предварительные выводы об особенностях заболевания, как сам для себя решил обозначать превращение живых в нежить целитель.
А еще – и в глубине души Самуил понимал, что это важнее научных наблюдений, – передвигаясь по Огрию, он скорее сможет встретить других выживших…
Он проверил целительскую укладку и оружие, собрал в вещевой мешок запасную одежду и еду, положил туда же тетради и карандаши для записей и зарисовок, а уже на выходе прихватил полный писем холщовый мешок, найденный на пороге Обители. Показалось, что это обязательно надо сделать.
Самуил решил, что пойдет от Обители вниз по течению Зарата к Кряжу Кайар, потом обратно через Дикую Пущу к Опушке света и О'Дельвайсу. Если и в О'Дельвайсе он не найдет живых и не придумает к этому времени, как справиться с нежитью, Самуил собирался идти через Земли усопших и Альвейские дали к Беронским прериям, а затем, если и тогда решение не найдется, – через Проклятое поле к Тихой степи.
***
Пока Самуил шел через Шуарский лес: к Кряжу Кайар, а потом обратно к О'Дельвайсу, - он не повстречал ни одного живого человека. Живые звери и птицы тоже не встречались. Зато рыбы в Зарате чувствовали себя прекрасно и не собирались умирать. Никак не изменились и растения. Правда, из ягод по осеннему времени остались только клюква и брусника, но кусты лещины были усыпаны крупными орехами. Стало понятно, что с голоду он точно не умрет.
Путевые наблюдения, которыми Самуил загружал свою голову, чтобы не впасть в отчаяние, привели его уже в первые дни похода к открытиям.
Первое открытие он сделал, наблюдая за играющей в Зарате рыбой. Живая рыба и отсутствие любой нежити в воде означали, что вода мешает распространению заболевания. Он сделал пометку о том, чтобы проверить, работает это правило для любого водоема или только для рек и ручьев с их проточной водой.
Через несколько дней встреча с лесным игуароном подтвердила правильность вывода о воде как преграде для заболевания. Но полевые исследования чуть не прервались «в связи со смертью известного ученого» как писали в «Ежедневном О'Дельвайсе». Самуил после того как с большим трудом, но одолел всё же неожиданно поднявшегося из воды и вполне живого и быстрого монстра, долго благодарил Норака за то, что гонял его каждый день на тренировки и научил владеть мечом не хуже монаха-воина.
Второе открытие касалось птиц. Став нежитью, птицы потеряли способность к полету. Они медленно и неуклюже, как и другие немертвые твари, передвигались по земле, но оторваться от нее, хотя бы на мгновение, не могли. «Значит, держаться в воздухе могут только те, в ком есть жар жизни, - сделал Самуил сначала научный вывод, а потом добавил к нему практический, - И значит, с воздуха нападения нежити можно не опасаться».
А еще оказалось, что не только птичья нежить не летает. Вообще вся нежить не способна была оторваться от земли любым способом: твари не могли подпрыгивать, залезать на деревья, даже подняться на крыльцо дома они не могли почему-то, хотя умели двигаться вверх по склону. Это тоже было определенным открытием…
В любом случае, Самуил мог теперь использовать это новое знание во время нападений нежити или на ночевках, устраиваясь на развилке ветвей какого-нибудь дерева, так высоко, чтобы нежить не дотянулась. Впрочем, ночевать он приспособился на земле, в круге огня, которого нежить боялась.
А еще, двигаясь по дороге от одного селения к другому, Самуил постепенно понял, что нежить людского, если можно так сказать, происхождения, далеко от бывшего места своего обитания не отходит – топчется вокруг домов, по улицам, выходит на окраины и поворачивает обратно. На открытие это не тянуло, но наблюдением было полезным: стало понятно, что на дорогах между селениями его будет поджидать только звериная и птичья нежить. «Поменьше мечом махать придется», - попытался найти хоть что-то хорошее в своих дальнейших делах Самуил.
***
Но главное и страшное открытие было сделано на исходе третьего дня похода, когда Самуил, сидя у костра, начал наконец разбирать прихваченные из Обители письма.
Решив, что для тех, кого нет среди живых, их прошлые тайны уже не важны, он вскрывал конверты один за другим и быстро просматривал письмо за письмом, надеясь в каком-нибудь из них найти что-нибудь важное для себя.
Сначала ему попадались письма, в которых не было ничего, кроме описаний будничной жизни родни кого-нибудь из братьев, сплетен о соседях и пожеланий «здоровья и успехов в борьбе со злом». Просмотрев очередное такое письмо, целитель про себя произносил короткую молитву за упокой всех упомянутых в письме людей, и бросал его в костер, представляя себе, что это огненное погребение…
Когда он разобрал почти все письма, ему, наконец, повезло. Среди последних писем, которые он вытащил из мешка, он обнаружил свежий номер «Ежедневного О'Дельвайса» и четыре письма, адресованные ему…
В отличие от мастеров, рыцарей, монахов, наемников, мошенников или убийц люди и магмары, занимающиеся науками, в какие-нибудь гильдии, братства или ордена не объединялись. Но это не значило, что они вообще не общаются между собой. При этом для ученых было не важно, к какому народу принадлежит тот или иной исследователь: их привлекали друг к другу неуемная жажда знаний, готовность постоянно учиться, умение замечать в обыденной жизни и в природе еще неизведанное, требующее исследования. Они делились друг с другом своими идеями, не боясь, что эти идеи будут украдены, зато зная, что получат от своих ученых собратьев поддержку, совет или критику.
Членом научного братства мог стать любой, кто так или иначе связан с научными изысканиями: сам занимается исследованиями или просто интересуется той или иной областью наук – от точных до оккультных.
Иногда члены братства встречались, чтобы обсудить что-то особенно важное или сложное или чтобы провести совместные исследования, но такие встречи все же не были частыми. Зато переписывались ученые между собой постоянно…
И вот сейчас Самуил держал в руках письма от тех, кого считал своими братьями и сестрами по науке.
Он решил начать с письма магистра Глобиуса. В конверте обнаружился один-единственный листок бумаги, на котором крупными буквами было написано: «Друг Самуил, я жду тебя в гости, чтобы показать свое новое изобретение. Приезжай как можно скорее!!!»
Самуил подумал, что магистр был воодушевлен изобретением какого-то очередного механизма и писал это письмо, не подозревая о том, что случится с миром буквально через несколько дней. Ничего важного для целителя именно сейчас в письме не было, так что он положил его в карман вещевого мешка и открыл следующее – от Блодияры. Никто из обывателей, обращающихся к ворожее за помощью, не знал, что она занимается серьезными исследованиями в области ментальных наук, пытаясь понять природу и закономерности ясновидения.
Письмо было тоже коротким: «Брат Самуил! Последние три дня я чувствую приближение беды, но не могу увидеть, откуда она придет и что это будет. Будь настороже! Береги себя!»
Целитель попробовал было представить, что бы он мог сделать, если бы получил это письмо вовремя, но понял, что в любом случае предупреждение опоздало. Если бы он не был болен в момент начала поветрия, он был бы мертв или стал нежитью. Он уже сообразил, что именно простуда каким-то образом спасла его и от смерти, и от превращения в нежить, и расстраивался от того, что не может провести серьезные исследования и найти лекарство, предотвращающее заражение.
Думать, что Глобуис и Блодияра мертвы или стали нежитью, не хотелось, и Самуил обратился с молитвой к Аладее, прося для них, да и для всех людей и магмаров, жизни и здоровья…
Чудовищное открытие принесли два следующих письма и газета.
Письма – от леди Корделии из Владений Ветра и леди Гвиневры из Порубежья – были практически одинаковыми.
Оказалось, что эти прекрасные и весьма ученые дамы несколько последних лет проводили совместное исследование, чтобы создать лекарство, избавляющее от болезней и продлевающее жизнь и людей, и магмар. Они держали свое исследование в секрете, чтобы, как было сказано в их письмах, «сделать всем обитателям Фэо настоящий подарок». До недавнего времени, как опять же следовало из писем, исследование было теоретическим: разрабатывалась формула вещества, способного, по мнению авторов, сделать жизнь людей и магмар дольше и здоровее. Теперь же, сообщали леди Корделия и леди Гвиневра, они перешли к экспериментальному этапу и собирались каждая в своей лаборатории приготовить пробную партию лекарства, которое они назвали «Долгоживин», и испытать его на лабораторных крэтсах. «Наше лекарство представляет собой пыльцу, которую следует распылить в воздухе и которая при вдыхании легко всасывается в слизистые, а через них – в кровь и сразу начинает действовать в организме, излечивая его от всех заболеваний и увеличивая срок жизни», - сообщали леди.
В газете же, на первой странице, Самуил прочел: «Наш корреспондент сообщает из Владений Ветра, что в лаборатории леди Корделии произошел взрыв, уничтоживший всё здание. По предварительным данным леди Корделия погибла»…
«В “Дартронг сегодня” то же самое, наверное, написали, только имя и название поменяли», - отстраненно подумал Самуил, пока в его голове укладывалось всё прочитанное в письмах и газете. А когда всё это уложилось, целитель не смог сдержаться, как подобало бы истинному члену братства Добродетели…
Он вылетел за границы огненного круга и начал крошить собравшуюся невдалеке нежить на мелкие кусочки. При этом он, наплевав на всё то, чему его учил Норак, орал, не думая ни о сохранении дыхания, ни о приличиях.
- Дуры бабы! – орал он. – Запретить надо бабам наукой заниматься!... Подарок они хотели сделать, идиотки!... Хорош подарочек!... Всё Фэо вам спасибо скажет!... Из Загробья!... Безмозглые!... Чтобы на вас в посмертии лабораторные опыты как на крэтсах ставили!...
В конце концов, наоравшись до того, что сорвал голос, Самуил залил огнем покрошенную им нежить и устало вернулся к костру. Его еще потряхивало от бессильной злости, и он заварил себе успокоительный сбор. Конечно, лучше было бы махнуть стопку чего-нибудь крепкого или выпить бутылку шиз-пива, но, собираясь в поход, Самуил как-то не подумал, что ему понадобится спиртное, а тратить понапрасну драгоценный спирт из целительской укладки он не собирался…
Так что теперь целитель сидел у костра, грел руки о горячую кружку с успокоительным сбором, время от времени прихлёбывал из нее и пытался воспроизвести последовательность событий, которые привели Фэо, или, по крайней мере, Огрий и Хаир, к вымиранию.
Получалось следующее: леди Корделия во Владениях Ветра и леди Гвиневра в Порубежье в один и тот же день проводили эксперимент по созданию лекарства, которое должно было, по их идее, лечить людей и магмаров от всех болезней и продлевать им жизнь. Видимо они решили не мелочиться, и пробная партия лекарства была большой (или очень большой, если всё здание разрушилось). Во время изготовления этой партии у дам что-то пошло не так. Скорее всего, они плохо просчитали сочетаемость ингредиентов, и какие-то из них при смешивании приобрели взрывоопасные свойства, одновременно превращаясь из лекарства для продления и улучшения жизни в средство превращения живых существ в нежить. Или окончательное превращение произошло при взрыве… Во всяком случае, взрывы выбросили высоко в небо облака ядовитой пыльцы и ветры начали разносить ее над Огрием и Хаиром…
Успокоительный сбор действовал как-то слабовато, и Самуил снова почувствовал прилив злости… Нежити за огненным кругом не наблюдалось, деревья рубить мечом было глупо, так что оставалось только сквернословить.
- Бабы дуры не потому что дуры, а потому что бабы! – высказался он в духе старых вояк, которых ему часто приходилось лечить, набрал было воздуха, чтобы продолжить, но вдруг понял, что в ругани нет никакого смысла. Тем более что эти две бабы за свою дурость заплатили своими же жизнями.
- Будем действовать по плану, - сказал он, глядя в темноту за огненным кругом. – Завтра с утра продолжим движение по намеченному маршруту…
***
Вполне благополучно добравшись на седьмой день до Кряжа Кайар, там Самуил сразу же умудрился чуть было не отдать душу богу мертвых и проклятых… Потому что прилег отдохнуть «на минуточку» под раскидистое дерево, которое оказалось забредшим на Кряж древнем. Зараза на древня не подействовала – из-за его растительного происхождения, и он как был живым и при этом злобным и весьма подвижным монстром, так им и остался. Самуилу каким-то непонятным для него самого образом удалось в первые секунды увернуться от оплетающих его корней и отсечь тянущиеся к нему руки-ветви. А потом он незамысловато кинул в противника огнем, и отбежал как можно дальше, чтобы не сгореть за кампанию…
До избушки Одена Самуил дошел к середине следующего дня.
Он надеялся, что волхв сумел своей природной силой преодолеть смертельную заразу, но увидев избушку, в которой как будто уже лет сто никто не жил, понял, что надежда была напрасной.
Дверь, на которой не было ни замков, ни засовов, он открывал осторожно, думая, что может обнаружить за ней как мертвое тело Одена, так и нежить, в которой от Одена ничего не осталось…
Волхв ничком лежал посредине избы, правая его рука была вытянута вперед и под ней угадывались прочерченные в странно поблескивающей пыли буквы: В О Д…
Самуил сумел увидеть всё это от порога, и резко шагнул назад, захлопывая дверь…
Стараясь не дышать, он бросился к воде и начал умываться, пытаясь смыть с себя только что подхваченную, возможно, заразу…
Потом, немного успокоившись, Самуил внимательно огляделся и обнаружил кое-где на стенах избы, траве, камнях такую же поблескивающую пыль и вспомнил, что во время своего пути сюда не раз замечал покрытые такой же пылью листву, стволы деревьев, землю... Целитель вытащил из укладки пузырек с хорошо притертой пробкой, надев защитную маску и перчатки, набрал в него этой пыли, и, надежно закрыв пузырек, спрятал его в изолированное от других отделение укладки – для будущих исследований…
Он устроил для Одена настоящее огненное погребение. Высушенные временем стены избы занялись сразу, и поднявшийся ввысь поток огня унес душу волхва из этого мира. Самуил шептал слова молитвы и сквозь огонь видел уходящего вдаль по звездной дороге старика. Тот вдруг оглянулся, посмотрел на целителя, поднял руку в приветственном жесте, а рядом с волхвом встали так хорошо знакомые целителю по ученому братству люди и магмары: Панеоник, Гредея, Флавий, Бругильда, еще кто-то, кого он не смог уже рассмотреть из-за слез, заливших глаза…
Когда Самуил проплакался, звездная дорога была пуста…
***
Он провел около медленно прогорающего кострища всю ночь, поминая, как было положено и как хотелось ему самому, всех ушедших, а утром отправился вверх по Зарату через Дикую Пущу и Опушку света к О'Дельвайсу…
Начавшийся днем не по-осеннему сильный дождь заставил Самуила остановиться на ночевку раньше, чем он собирался. Дождь смывал остатки пыльцы с камней, травы, деревьев, и целитель, подошедший к самому берегу Зарата, ясно видел, как поток дождевой воды вливается в речную воду и как растворяется в ней смертельно опасное вещество.
Надо было проверить, что произойдет с рыбами и другими обитателями реки теперь, когда зараза проникла прямо к ним сквозь водную преграду.
На проверку целитель отвел два дня. Если именно за два дня умерли или превратились в нежить все, кто был в Обители, вряд ли срок губительного действия пыльцы изменился сейчас, рассудил он.
Так что два дня он наблюдал за рекой, расположившись на берегу подальше и от селений, и от леса: чтобы поменьше отвлекаться на тянущуюся к току горячей крови нежить.
На рассвете третьего дня рыба в реке продолжала свои игры, никак не меняясь – оставаясь живой.
«Пыльца утратила свои смертельные свойства от воздействия воды, - размышлял Самуил уже по дороге на О'Дельвайс. - Или она могла утратить такие свойства еще раньше, до того, как попала в воду… Но это можно проверить только опытным путем. Вот только живых крэтсов я не вижу, а на самом себе ставить опыты не хочу – вдруг они будут неудачными… А для меня сейчас важнее всё же поиск других живых, а не научные подвиги…»
***
С Гредеей и Панеоником он уже простился, но проверить Дикую Пущу и Опушку света было все же надо. Ничего нового эта проверка не показала, и, несколько проредив поголовье нежити вокруг этих селений, Самуил пошел дальше.
Непрекращающийся дождь постепенно смывал остатки пыльцы отовсюду. Недостижимой для дождя оставалась только та, что попала с ветром внутрь строений. Поэтому Самуил, дойдя на девятнадцатый день до ворот О'Дельвайса, надел на всякий случай защитную маску и перчатки: он решил проверить хотя бы храм и гильдию мастеров и по возможности башню магов…
Столкнуться с нежитью на узких городских улицах было значительно опаснее, что встретиться с ней в лесу или в поле, но целитель все же решил рискнуть…
Каждый раз, когда он раньше приезжал в О'Дельвайс, его просто оглушали звуки города: выкрики торговцев, звон оружия, смех детей и женщин… Сейчас на улицах стояла тишина. В прямом смысле мертвая тишина, которую только время от времени нарушали тяжелые шаги нежити. Но было этой нежити на удивление немного и слышно было её издалека, так что Самуил достаточно легко избегал встречи с ней до самой ярморочной площади.
На площади, рядом с колодцем, у которого все привыкли видеть правителя Багурона, сейчас покоилось его тело. Лицо было словно выжжено, и узнать старца целитель смог только по одежде и посоху, который сжимала мертвая рука.
А вокруг валялись разваленные явно этим посохом на отдельные части твари. И Самуил смог получить подтверждение тому, что «новая» нежить имеет такие же свойства, как и обычная: части немертвых тел до сих пор шевелились, пытаясь собраться в одно целое, и некоторым из них это почти удалось. Вот только соединялись они как попало: у одной твари было три ноги, у другой на месте ног – руки… А голов не было ни у одной. Те так и валялись на брусчатке, ворочая глазами и разевая рты…
Пока он пытался осознать, что здесь происходило, на площадь, видимо почувствовав живого, постепенно начали сползаться новые твари. Целитель заметил, что их уже достаточно сильно затронуло разложение. Впрочем, на длительные наблюдения у него времени не оставалось: было понятно, что скоро сюда стянется вся городская нежить.
Самуил привычно полил огнем всё вокруг, одновременно читая молитву богу мертвых и проклятых, и, с мечом наизготовку, бросился по узким улочкам к городским воротам. Он уже понимал, что никого живого в О'Дельвайсе не осталось, и хотел только побыстрее выйти из каменной ловушки.
***
Пройдя через раскрытые настежь ворота, Самуил от внезапно нахлынувшего чувства освобождения на секунды отвлекся от наблюдения за происходящим вокруг…
И не успел увернуться от твари, оказавшийся достаточно быстрой, чтобы броситься не него откуда-то сзади и сбоку и вцепиться руками с длинными когтями в его правую руку, пытаясь притянуть живого к себе и начать жрать…
Тварь уже впилась зубами в его плечо, когда Самуил каким-то невероятным образом перехватил меч в левую руку и воткнул его туда, куда смог дотянуться – в шею трупа. Повезло попасть между позвонками. Челюсти нежити как-то очень легко разжались, и разделенный на две части труп упал на землю…
Целитель бросил в напавшую на него нежить горсть огня, чтобы уничтожить наверняка, а потом, не останавливая текущую из раны кровь, бросился прочь от городских стен.
Отбежав на расстояние, достаточное, чтобы городская нежить не потянулась за ним, Самуил поднял вокруг себя огненный круг, разжег костер и лихорадочно начал вытаскивать из укладки всё необходимое для обработки раны.
Скинув рясу и исподнюю рубаху, целитель кинул их в огонь – вряд ли он сможет заняться когда-нибудь стиркой и починкой одежды…
Найдя в укладке укрепляющее и противоядие, Самуил выпил их и хотел было глотнуть спирта – вместо обезболивающего, но подумал, что даже от одного глотка его может развести, а целителю необходимы точный глаз и твердая рука. Так что он плеснул спирта на рану, взял левой рукой один из своих специальных ножей, подержал его в пламени костра и сделал первый надрез на месте укуса…
Он ясно понимал: шансов у него никаких. После укуса нежити ты либо сам становишься нежитью, либо, быстрее или медленнее, умираешь. Но он был целителем и не мог не попробовать побороться со смертью.
«По крайней мере, умру с чистой раной и аккуратно перебинтованный», - решил Самуил, делая очередной надрез. Надо было иссечь рану так, чтобы гарантированно удалить все поврежденные ткани, тщательно обеззаразить, а потом уже накладывать заживляющую мазь и бинтовать… Мелькнула мысль, что до заживления он вряд ли доживет, и на него вдруг накатил страх. Страшно стало от того, что он умирает, до еще так глупо…
В голове вдруг прозвучал голос Норака: «Эй, малый, живы будем – не помрем!» - и Самуил как-то сразу перестал бояться. Ну в самом деле: пока-то он жив, чего ж бояться…
И он продолжил свою работу. Было больно, и он искусал себе губы до крови. Но наконец рана была полностью обработана, плечо забинтовано, и целитель кое-как оделся и позволил себе сделать большой глоток спирта… Сил не осталось, и он улегся около костра, подложив под голову вещевой мешок и положив под здоровую руку меч и флягу с водой…
***
Он знал, что скоро у него начнется жар. Маловероятно, что этот жар выжжет весь трупный яд, и Самуил в конце концов выздоровеет. Намного больше вероятность того, что жар вместе с ядом убьют его.
За границами огненного круга собиралась звериная и птичья нежить. Но это не особенно беспокоило его: пока он жив, огненный круг не погаснет, а мертвому ему будет всё равно…
Жар в теле чередовался с ледяным холодом, а потом Самуил провалился в темноту беспамятства, в которой, впрочем, легче ему не стало.
В черной пустоте вокруг него кружили тени… Время от времени одна из теней подплывала к нему, и он видел, что это кто-нибудь из знакомых ему людей и магмаров: тех, кого он когда-то лечил, братьев по Ордену, братьев и сестер по науке… Лица их были искажены смертной мукой, глаза смотрели на него с ненавистью, а руки жадно тянулись к нему…
Он ужаснулся от силы ненависти во взглядах окружающих его мертвецов и понял, что ненавидят они его за то, что он жив, когда они этой жизни лишены, и что они не успокоятся, пока не лишат жизни и его…
Кольцо ледяного страха все сильнее сжимало его сердце, и он откуда-то точно знал, не из этого круга для него нет выхода…
Но тут в черной пустоте послышался чей-то голос. Самуил совершенно точно знал, что это не его голос. Как он может самого себя толкать в бок и спрашивать: «Эй, мужик, ты спишь или помер?»
Ему стало интересно, кто это так бесцеремонно лезет к нему, и он заставил себя выплыть из темноты беспамятства и открыть глаза.
Над ним возвышался светловолосый парень в дорожном плаще. Он стоял совсем рядом с лежащим на земле Самуилом и явно собирался еще разок ткнуть его сапогом в бок. Увидев, что раненый открыл глаза, нежданный гость приветливо улыбнулся и сказал:
- Вот теперь видно, что ты живой…
Самуил вдруг понял, что не чувствует никакой боли в раненом плече.
Но этого просто не могло быть… Так же как не могло пройти сквозь его огненный круг любое другое – неважно, живое или мертвое – существо.
«Значит, я умер, и мне все это видится в посмертии», - подумал целитель.
- Что за детские выдумки… - вдруг рассмеялся незнакомец, как будто прочитав его мысли. – Ты не только живой, но ещё и здоровый… Ну почти здоровый…
Самуил попробовал сесть, и это удивительно легко удалось ему. Надо было бы попробовать вообще встать, но пока он на это не решался.
Он снизу вверх посмотрел на своего гостя и сказал:
- Я – клерик Самуил из Обители Добродетели, что в поместье Уирголд. Приветствую тебя… Назовись: кто ты, откуда, куда идешь, как тебе удалось выжить и как ты сумел пройти мой огненный круг?
Гость его снова рассмеялся:
- Ты, оказывается, добродетельный брат… Вежливый… Вас там Норак хорошо воспитывает…
- Уже нет… - вздохнул Самуил, подумав, что неизвестный хитро ушел от ответа на все вопросы.
- Что – уже нет? – как-то нарочито удивился гость. – Уже не воспитывает? А почему? Надоело возиться с мальчишками?
Самуил вздохнул.
- Нет, не надоело бы… Но он умер, - ответил целитель и посмотрел прямо в глаза собеседнику.
И вдруг понял, что тот знает про смерть Норака и про все другие смерти. И ещё понял, кто его гость.
А тот, прочитав, видимо, в глазах Самуила это понимание, одобряюще улыбнулся ему…
Целитель смотрел, как облик светловолосого парня стекает с лица его собеседника и как перед ним встает бог мертвых и проклятых.
Самуил на удивление легко поднялся на ноги, поклонился своему божественному гостю и твердо произнес:
- Я готов.
Страха он не испытывал.
- К чему ты готов? – удивился бог.
- К тому, чтобы отправиться за тобой в Страну теней…
Бог хмыкнул, оглядел Самуил с головы до ног и сказал:
- Напрасно приготовился… Нечего тебе там делать…
Самуил удивился: зачем ещё может прийти к живому человеку или магмару бог мертвых и проклятых, если не за тем, чтобы увести за собой в свое Загробье?
- Как это зачем ещё? – снова прочитал его мысли бог. – А просто захотеть познакомиться с интересным человеком я не могу?
Это было, с точки зрения Самуила, настолько нелепо, что он ущипнул себя, проверяя, не сон ли это… Щипок оказался весьма чувствительным. Получалось, что это не сон…
Бог засмеялся (и это тоже было нелепо – не может бог мертвых и проклятых смеяться):
- Последние девятнадцать дней ты так часто обращался ко мне, и твои молитвы были так не похожи на молитвы других, что я решил познакомиться с тобой поближе…
Самуил недоуменно посмотрел на бога. Зачем богу знакомиться со смертным?
- Ну, во-первых, я тоже смертный… Все боги смертные… И всё, что есть во всех мирах, раньше или позже уничтожается, исчезает, умирает… Просто одни приходят к своей смерти очень быстро, а другие идут до нее очень долго… А когда у тебя очень долгая жизнь, и ты ещё всю эту жизнь должен заниматься одним и тем же, тебе становится скучно… Очень скучно… Так что приходится искать развлечения. Ты не похож на тех, кто обычно молится мне… И это делает тебя интересным для меня…
Целитель от услышанного мгновенно разозлился и, забыв обо всяком почтении к божеству, выпалил:
- То есть я для тебя – новая игрушка?... А может, это ты такую интересную игру с превращением обитателей Фэо в нежить придумал?...
И его не испепелили… Видимо, у бога мертвых и проклятых сегодня было благодушное настроение (и это была ещё одна нелепость – не может быть у бога мертвых и проклятых благодушного настроения).
- На оба вопроса – «Нет», - спокойно ответил он Самуилу. – Это полностью ваша собственная работа…
Самуилу стало неловко: он обвинил человека (то есть бога) бездоказательно, просто потому что очень хотелось свалить вину с его глупых, но всё же сестер по науке на кого-нибудь другого…
Бог легко махнул рукой, успокаивая целителя:
- Не переживай… Со всяким бывает… Расскажи-ка лучше, что тебе удалось узнать в своем походе…
Они уселись у костра, и Самуил начал подробно (как попросил бог) рассказывать.
Когда он дошел до своего несчастного ранения, бог прервал его, сказав:
- Это я и сам видел… - а потом, внимательно посмотрев на целителя, произнес: - Спрашивай…
Самуил обдумал, какой вопрос для него всего важнее, а потом спросил:
- Ты можешь вернуть жизни тем, кто умер?
Бог покачал головой:
- Нет, не могу. И никто не может. Тем, кто умер, невозможно вернуть жизнь…
- Но я же сам несколько раз возвращал жизнь умершим! – возмутился Самуил.
Бог снисходительно усмехнулся:
- Те, кого ты возвращал к жизни, на самом деле не были полностью мертвы. У их душ сохранялась не разорванной хотя бы одна нить жизни… Ты своим целительским искусством помогал этой нити укрепиться, и душа могла отыскать путь к телу…
Самуил обдумывал сказанное богом, и тут его осенило: ведь бог мертвых и проклятых точно должен знать, остался ли кто-нибудь кроме Самуила в живых на Фэо!
Он просительно посмотрел на бога, надеясь, что тот поймет, какой вопрос его хотят задать.
Бог с суровым выражением лица ответил:
- Это закрытая информация…
Почему-то такой ответ показался целителю обнадеживающим.
- Хорошо, - легко согласился он, - закрытая так закрытая… Сам всё выясню. Завтра с утра дальше пойду – дело надо до конца довести…
- Но ты же вроде исследованиями этой заразы хотел заниматься? Разве тебе не надо ее поподробнее изучить, в лаборатории? Почему ты не хочешь вернуться в Обитель? – спросил бог.
- Исследования могут подождать… - вздохнул целитель. – А вот люди…
Бог кивнул: видимо, решение человека ему понравилось.
- Вообще-то я собирался пойти с тобой, - небрежно заметил он.
Самуил попытался понять, как на это можно ответить. Вроде надо радоваться, что у него появился попутчик, но уж больно этот попутчик опасен. И вообще непонятно, зачем богу мертвых и проклятых бродить по Фэо в компании целителя. Целители же вроде ему мешают…
Бог, в очередной раз прочитав мысли Самуила, вздохнул:
- Удивительно, какой ерундой забиты головы даже самых умных среди вас… Целители мне не мешают: каждый из нас делает то, что должен. А с тобой прогуляться я захотел, потому что мне в последнее время скучно и потому что ты мне просто нравишься.
Целитель онемел от изумления…
- Ладно, - засмеялся бог. – Не переживай…
О чем он не должен переживать, Самуил не понял и хотел было спросить у бога, что тот имел в виду. Но тут его неудержимо потянуло спать. Он понимал, что поступает невежливо, но справиться с собой не мог и просто молча улегся у костра и сразу же заснул…
***
…Проснувшись, Самуил обнаружил, что лежит около костра, подложив под голову вещевой мешок и положив под здоровую руку меч и флягу с водой…
Горло и губы были сухими, так что он взял флягу непослушной рукой, с трудом открыл ее и сделал несколько глотков…
Раненое плечо ныло, но сама рука, как определил Самуил, внимательно рассмотрев ее, не была воспалена, пальцы легко сжимались и разжимались, кисть и локоть сгибались и разгибались без усилий и боли. А когда он попробовал нажать на место укуса, ощущения были неприятными, но вполне терпимыми.
Самуил вспомнил, как к нему приходил бог мертвых и проклятых, и что они долго разговаривали и тот даже хотел пойти с ним вместе дальше по Огрию. Подумав немного, целитель пришел к выводу, что это был сон. Очень яркий, последовательный, точь в точь как явь, но – сон.
Потом он случайно стукнул флягой по бедру, и охнул – было больно. Пришлось извернуться, спустить штанину и посмотреть, что там такое болит. Оказалось, что на бедре здоровый синяк – именно в том месте, за которое он себя во сне щипал, чтобы проверить, спит он или нет. И ведь тогда проверка показала, что он не спал…
«Наверное, лучше не задумываться, спал я или нет, - подумал Самуил. – Иначе можно и с ума сойти… Буду считать, что с богом мертвых и проклятых я разговаривал во сне».
«Ну давай будем считать, что во сне…», - услышал он голос у себя в голове.
«Голоса в голове – признак сумасшествия», - вспомнил Самуил главу о безумцах из старинной целительской хроники и решил, что он сейчас не будет проверять состояние своего разума, а займется более важными делами: встанет, приведет себя и всё свое снаряжение в порядок, поест, определит обстановку вокруг и отправится дальше.
Он посчитал, что маршрут следует немного изменить и от стен О'Дельвайса не уклоняться в сторону – в Земли усопших, а пройти по границам Альвейских далей и Беронских прерий, чтобы поскорее выйти к Холмам умиротворения – к башне магистра Глобиуса. Ему почему-то казалось, что он должен оказаться там как можно быстрее.
«Хороший вариант», - одобрил голос в его голове выбор маршрута.
Тут Самуил понял, что такие интонации он слышал в своем сне (или не сне?) и как-то сразу перестал волноваться о своем психическом здоровье и начал возмущаться тем, что в его голову залезли без спроса.
Он понимал, что сейчас у него начнется истерика – как тогда, когда он узнал, кто устроил всю эту смертельную заваруху на Фэо, и понимал, что сейчас ему лучше бы сдержаться, что целитель вообще должен быть всегда спокоен, и пытался удержать себя от срыва, но сделать ничего не мог…
Откуда-то изнутри плеснуло леденящим ветром, выстуживая чувства и выметая из души все лишнее, мешающее трезво думать.
«Благодарю за помощь», - тихо произнес Самуил.
«Обращайся… - ответил ему голос бога мертвых и проклятых. – Ах да, не волнуйся, я освобожу тебя от своего присутствия, как только ты достигнешь своей цели…»
Самуил хотел спросить, какой цели он должен достичь, но потом решил, что это будет лишняя болтовня.
***
Он почему-то думал, что с таким попутчиком его поход превратится в прогулку. Но скучающий бог явно хотел получить как можно больше острых впечатлений.
Поэтому, во-первых, все время была премерзкая погода. Моросящий мелкий дождь, постепенно превращающий любую дорогу или тропинку в канаву с грязью, сменялся холодным порывистым ветром, который поднимал с земли тучи опавших листьев и бросал их в лицо путнику. Иногда, для разнообразия, начинался настоящий ливень, и по земле неслись потоки воды, сбивающие с ног… С точки зрения Самуила, всё это было чистым вредительством.
Во-вторых, как он ни старался избегать встреч с нежитью или избежавшими перерождения в нежить монстрами, это ему не удавалось. Да еще и монстры в этой местности, даже перерожденные в нежить, были весьма подвижными и очень опасными.
А у него пока недостаточно хорошо действовала правая рука: плечо ещё не полностью зажило – и удары мечом не всегда были точными и сильными. Иногда от внезапной боли приходилось перебрасывать меч в левую руку, и это еще больше снижало точность и силу ударов.
Он был вынужден полагаться больше на огонь. Но и с огнем начинались неполадки. На заклинания тоже нужны были силы, а их у Самуила оставалось все меньше.
Поэтому каждое столкновение с нежитью давалось ему намного тяжелее, чем в первые дни похода.
После встречи с паучьей нежитью Самуил залечивал множество мелких царапин, радуясь, что немертвый паук теряет способность вырабатывать паутину.
Стаю немертвых бешеных псов он раскидал и сжег, но умудрился неловко упасть и подвернул ногу.
Когда на него вышел труп беронского тигра, от которого при каждом шаге отваливались куски распадающейся плоти, Самуил просто развернулся и незатейливо убежал…
Удивительно, но его спутник никаких претензий по поводу такого негероического поведения не предъявлял…
Три скелета орков-завоевателей появились перед ним почти на самом подходе к Холмам умиротворения.
Никакая заразная пыльца на эту нежить не подействовала, и были скелеты, как им и полагается, сильными, быстрыми и злобными. Самуил, с его не долеченными ранами и накопившейся усталостью, не успевал отражать посыпавшиеся не него удары боевых палиц и никак не мог подобраться поближе, чтобы дотянуться мечом до уязвимых мест противников. А огонь будто стекал с нежити, не принося ей почти никакого вреда.
Он безнадежно проигрывал…
И тут вдруг в его голове рявкнули: «Тлен!!!»
Он бросил заклинание тлена, не особенно осознавая, что делает, и потом с удивлением смотрел, как мгновенно распадаются скелеты, оставляя валяться на земле свое оружие…
Отдышавшись, Самуил пораженно произнес, обращаясь к своему божественному спутнику:
- Ты меня спас! Спасибо! Но почему?
Голос бога в его голове просто-таки сочился ехидством:
- Ну, если ты сам не можешь додуматься, как себя спасти, я готов прийти тебе на помощь. А меня спасать не надо. Я сам себе бог и сам себя спасу, если надо будет. А про «почему» я тебе уже говорил, но у тебя память от жизненных невзгод пострадала, наверное… Ты мне просто нравишься. И путешествовать с тобой мне нравится, так что я просто не хотел, чтобы твой поход прервался из-за бездарного проигрыша…
Они оба помолчали: Самуил – не зная, что можно на это ответить, а его божественный спутник – не ожидая никакого ответа…
В конце концов целитель про себя произнес: «Благодарю!»
И почувствовал, как бог в его голове улыбнулся.
***
Самуил устал от боя со скелетами до дрожи в ногах и руках. Но решил остановиться на ночевку так, чтобы утром можно было за час-полтора дойти до башни Глобиуса.
Как только он выбрал место для ночевки и поднял огненный круг, дождь, ливший до этого два дня без перерыва, прекратился.
За то время, которое Самуил провел в своем безнадежном походе, дни постепенно становились все короче, а ночи длиннее. И сейчас над ним возвышался небесный купол, усыпанный звездами. Но он не смотрел на небо. Ему хватило сил, только чтобы хоть немного привести себя в порядок, поесть, выпить горячего травяного сбора – и заснуть около костра…
***
Утром он проснулся, впервые за последние дни не чувствуя боли в плече, до и вообще чувствуя себя очень легко.
Начинался тридцатый день его похода.
Небо, по-осеннему неяркое, было безоблачным. Лучи Мирроу, пусть и не такие обжигающие, как летом, золотили землю.
Как можно быстрее приведя себя в порядок, собрав все свои вещи и погасив огонь, Самуил отправился к башне Глобиуса.
Его словно что-то толкало вперед, и уже через час он поднимался по склону к главному входу башни.
Главный вход был закрыт, как и боковые – в пристройках. Были наглухо закрыты ставнями все окна. Самуил чувствовал, что в башне нет никого. Но она не казалась покинутой. Она словно застыла в ожидании возвращения хозяина…
На наружной стене башни крепилась лестница, ведущая на галерею под крышей. Самуил как-то пару раз, когда бывал у магистра в гостях, залезал туда, чтобы полюбоваться окрестными просторами. И сейчас он точно знал, что ему надо туда, наверх.
Он скинул вещевой мешок на землю и полез наверх…
Добравшись до галереи, он обошел ее всю в поисках каких-нибудь знаков. Почему-то же его сюда тянуло…
Не найдя ничего похожего на знак на самой галерее, Самуил снова начал обход, только теперь смотрел по сторонам вдаль.
И в какой-то момент, когда его уже казалось, что он ошибся, и никаких особых знаков он здесь не найдет, его взгляд зацепил какую-то точку высоко в небе.
Самуил сосредоточился на этой точке и понял, что она с каждой секундой становится все больше. Он уже ясно видел, что фигура, приближающаяся к нему по воздуху, напоминает птицу.
«Неужели мой вывод о том, что птичья нежить не может летать, неверен? - подумал он. – Или это какой-то монстр, на которого не подействовала пыльца?»
В этот момент неизвестное существо долетело до башни, сделало вокруг нее полный круг и плавно опустилось на землю у главного входа.
Самуил взглянул сверху на то, что замерло перед башней, и понял: это не живое существо и не нежить, это механическая птица!
Он как мог быстро спустился с башни и бросился к невиданной машине.
Механическая птица была достаточно велика – в пол его роста. На ее крыльях было красной краской написано: «Мастерские Глобуиса», а на спине между крыльями закреплена плоская маленькая шкатулка. На ее крышке было углубление формой и размером с подушечку указательного пальца. Самуил знал, что это такое.
Он прижал указательный палец правой руки к выемке. Что-то щелкнуло, и шкатулка открылась. На листе бумаги, лежащем в ней, стояла дата: письмо было написано всего три дня назад.
«Самуил, - читал целитель, - я уверен, что птица Глобиуса найдет тебя. Постарайся добраться до Пригорья. По моим подсчетам там должно быть чисто. Если посчастливится, увидимся. Пимен».
Самуил поднял голову к небу. До Пригорья добраться было трудно, но возможно. Где ключи от башни – он знал. Он отдохнет, соберет всё, что необходимо, а завтра с утра отправится.
Он вспомнил о своем божественном спутнике, которого сегодня не было слышно ни разу. Но Самуил знал, что тот никуда не делся.
«Ты со мной и дальше?» – спросил он мысленно.
«Конечно, - ответил ему бог мертвых и проклятых. – Путешествие становится всё интереснее!»
«Как бы это путешествие не стало безнадёжным», - вздохнул Самуил и отправился за ключами – надо было хорошо подготовиться к походу.

"Вдох-выдох, только медленно, Самуил. Вспомни медитации, в которых ты провел половину своей жизни. Черт, как же хочется есть. Вдох-выдох. Голод последней недели совсем не помогает сосредоточиться. Ну а что ты хотел, чтобы запасы в ангарах Ветрянных Мельниц достались тебе даром? Ха. Не будь так наивен. Вдох-... Черт, ну и воняют же эти твари. Ладно, медленно, выдох. Чтобы еще хоть раз ты поверил в "отличные идеи" старого Пимена. Ладно, в чем-в чем, а тут монах был прав, без еды мы быстро начнем слабеть и сами станем кормом для нежити. Наши запасы давно иссякли, и, похоже, эта вылазка лучший и чуть ли не единственный шанс. Но как же они воняют.." - мысли бывшего клирика словно существовали отдельно от его физической оболочки. Такие спокойные, они словно бы и не принадлежали этому телу, каждая мышца в котором буквально превратилась в сталь от напряжения. Посмотрел бы я на Вас, если бы тонкая трухлявая стена была единственной преградой, отделявшей Вашу задницу (пардон, прекрасную попку!) от толпы мертвецов с протухшими мозгами. Ну хорошо, тонкая трухлявая стена и непроходимая тупость этих чушек на сгнивших ногах. Впрочем их желание убивать с лихвой компенсировало всю глупость. Стоило бы им заметить человека - остановить их могло лишь драконье пламя. Хотя и драконы исчезли в тот самый день, когда не стало всего населения Мирроу, так что вариант с огнем отпадал.
"Интересно, а вдруг есть драконы-зомби..? Откуда мне пришла эта мысль?!" - на мгновенье Самуил сбился с ритма дыхания. - "Ладно, вроде они затихли, пора проверить ситуацию."
Знаете ли вы, что такое страх? Страх это когда в детстве одеяло, скомканное и в спешке брошенное на кресло напротив кровати в темноте выглядит как монстр. Или фраза: "Нам нужно поговорить" от действительно ЛЮБИМОГО человека, произнесенная со стеклянными глазами. Ну или когда ты выглядываешь из-за стенки, а на тебя, почти в упор, смотрят двумя бездонными провалами глаз лицо того, кто еще не так давно был человеком.
"Твою жеж..." - не знаю, что удержало Самуила от резких движений в ту секунду, я всего лишь рассказываю его историю. Даже голод терзавший его последнюю неделю отошел на второй план. Но это спасло ему жизнь, ведь глаза этого мертвеца уже давно видели только тьму. Очень медленно голова повернулась в сторону выхода и тело живого мертвеца медленно побрело к своим новым друзьям. Найти их можно было и без глаз - приглушенные стоны, звук волочащихся по земле конечностей и невнятное бормотание издалека выдавал их брата. Что-то их звало. И они не могли противиться зову.
"Да такого просто не бывает!!" - мысль отчаянно билась в голове Самуила. Но силуэт уходящего от него зомби говорило об обратном. Не знаю, сколько еще времени он простоял, не веря в свою удачу. В конце-концов его ноги не выдержали напряжения и он рухнул на колени. По телу пробежала судорога, и нервная усмешка рассекла лицо парня. "С праздником!" - словно молния пронеслось в его голове. Что ж, сегодня его второй день рождения.
Обратный путь занял не так много времени.
- Рад тебя видеть. Я смотрю, моя догадка оказалась верна и мы не умрем с голоду, по-крайней мере не сегодня. - как ни странно, но улыбка магмара, скорее напоминающая оскал, и столь непривычная глазу человека, не вызвала у Самуила никаких эмоций кроме радости от встречи. Радости от встречи с думающим существом. Существом с чувствами и мыслями. С желаниями и потребностями.
- Почему мы вообще сражались, Пимен? - вместо ответного приветствия выдал молодой клирик. - С чего началась эта безумная и бессмысленная бойня? Может не такие уж мы и разные?
- Похоже твой поход был совсем не таким, как я думал. Расскажи мне все.. - двое бывших служителей церкви скрылись в недрах поместья, там, где было безопасно. По-крайней мере пока.



Вы, наверное, спросите: "Уважаемый автор, а что же было дальше?". Я не верю в сказки, дорогие друзья, так что могу сказать лишь одно: Дальше была жизнь: грязная, опасная, с разочарованиями и с проблесками радости. Но это была Жизнь.

Изо всех сил

Свинцовое ноябрьское небо обещало долгожданный дождь. Но тучи, готовые лопнуть от тяжести воды, медленно проплывали надо Фэо, так и не пролив ни капли. Холодный ветер ворошил мертвые листья на растрескавшейся земле. Было серо и тихо.
"Пока, тихо..." - подумал Самуил. Он знал, что, когда серость дня сменит чернота ночи, придут звуки. Заскребут когтями упыри, подвывая в унисон ветру, полезут из могил мертвецы, зарычат зомби в поисках пищи. Им всем нужна была еда - человеческая плоть и кровь. Но ее не было.
Некогда многолюдные улицы были пустынны, дома смотрели грязными окнами на опустевший, притихший город и, лишь изредка, скрипела от порывов ветра чья-то незапертая дверь или покосившаяся ставня. Служитель Добродетели вздохнул. Он не знал куда подевались все жители Огрия и Хаира. На него была возложена важная миссия - победить зло. И это была не просто миссия - наказание за халатность...


Несколькими днями ранее...
- И все-таки, — Глобиус пытливо уставился на клерика Самуила. - Как ты мог не увидеть, что донор, присланный тобою, болен?! Конечно, моя вина, что я не проверил его кровь перед экспериментом, но я доверял тебе...
- Я устал! - Самуил раздражённо махнул рукой. - Эти люди... Они совершенно не берегут себя! И ладно, воины, получающие раны в сражениях - они достойны уважения, но те, кто намеренно подвергают себя травмам, желая обогатиться... Мне непонятна такая беспечность к себе.
- Возьми себе помощника. Полно лекарей, которые хотят лечить людей и животных, но у них нет денег на образование! Ты подвёл меня. Эксперимент под угрозой. И это не самое страшное...
Учёный взъерошил свои и без того взъерошенные волосы и устало опустился на стул.
- Если мои опасения подтвердятся, то нечисть не пропадет, а наоборот расплодится! Твоя усталость не оправдание твоей беспечности и наплевательскому отношению к работе. Я вынужден доложить Шеаре, что зелье, распыленное над Фэо, скорее всего принесет иные плоды. Мир под угрозой и пора позаботится о людях и магмарах, не способных себя защитить от нашествия мертвецов...
- Но донор выглядел бодро, укус валдагора практически зажил! Я не мог предположить...
- Твой донор умер на следующий день. Но его кровь вошла в состав эликсира, который должен был навсегда избавить мир от нечисти. Сама Шеара доверила мне его создание! - Глобиус поднялся. - Я пришел предупредить тебя, что не стану скрывать правду. Мы оба виноваты и должны поставить в известность Богиню.
За учёным закрылась дверь, и Самуил почувствовал, как по его спине побежали мурашки. Он некоторое время отрешённо смотрел в окно. Мыслей не было. По его вине на мир надвигается смертельная опасность. Зомби и упыри, итак, не давали покоя мирным жителям, но сейчас, по словам Глобиуса, их станет в тысячи раз больше...
"К чему сидеть и ждать, когда стража придет за мной?". Клерик надел пальто и вышел на улицу через черный ход. Обойдя Обитель Добродетели, он увидел вереницу людей. Все они шли к нему за помощью. Самуил отвернулся и быстрым шагом направился в сторону Пригорья. Он решил сам предстать перед Шеарой. На свой суд.


Богиня молча смотрела на целителя. Под ее взглядом он сам себе казался ничтожным.
- Вот все мои записи, - учёный протянул ему стопку бумаг. - Через несколько часов мертвецы восстанут из могил и начнут множиться... Я не знаю, как это остановить.
- Нет нужды говорить тебе, Самуил, что ты повинен в катастрофе, надвигающейся на наш мир... - вопреки ожиданиям, Шеара была спокойна, но прекрасное лицо Богини отражало тревогу.
- Ты завершишь начатый эксперимент и устранишь свою ошибку. Люди и магмары будут эвакуированы. Но даже мне не под силу уничтожить армию тьмы. Бог мертвых и проклятых уже торжествует. Вся надежда на тебя. В твоём распоряжении все ресурсы Фэо и записи эксперимента Глобиуса, над которыми он работал не один месяц.
Самуил вскинул голову. Он ожидал гнева Богини, но ему дают шанс всё исправить...
- Монах Пимен отказался от эвакуации и уже направляется в твою Обитель. Объединясь, возможно, вам удастся изобрести противоядие. - Если вы не успеете до следующего полнолуния создать эликсир и не распылите его над Фэо, мертвецов уже будет не остановить.
Шеара взмахнула рукой. Самуил почувствовал, как неведомая сила, словно в водовороте, закрутила его. Стены дворца начали расплываться перед глазами. Придя в себя, он оказался в Обители Добродетели.


Разложив на столе полученные от Глобиуса документы, клерик приступил к их изучению.
Знания, полученные при обучении лекарского дела, помогали ему читать формулы и разбираться в таблицах, которыми были исписаны бумаги ученого.
"В твоём распоряжении все ресурсы Фэо...".
Слова Шеары звучали в голове целителя, перед глазами мелькали цифры и буквы и постепенно выстраивалась новая формула, противоядие от нечисти, готовой вырваться из потустороннего мира.
В соседней с кабинетом комнате находилась небольшая лаборатория. В ней Самуил часто готовил различные снадобья. Сейчас эта комната была предназначена только для одного - создания эликсира для борьбы с нежитью.
Темнело. Самуил поспешил выйти из Обители, чтобы успеть до ночи навестить ведьму Гредею. У нее он собирался просить несколько ингредиентов для спасительного зелья.
Улицы были пусты. Ни одного живого существа! Тишина была настолько громкой, что у Самуила заложило уши. И вновь побежали мурашки по спине. Он остался один!
"Все жители будут эвакуированы...".
Послышалось приглушённое рычание. Из трещины в земле показалась голова упыря. Самуил побежал.

Добравшись до Дикой пущи, клерик сбавил ход. Он запыхался, полы его белой одежды цеплялись за колючие кусты, и он опасался заблудиться в потёмках. Внимательно следя за дорогой и оглядываясь по сторонам, он вскоре добрался до ведьминой избушки.
Тишина постепенно сменялась на многоголосие ночных звуков. Деревья, словно оживали, скрипя ветвями. Где-то в глубине чащи раздался чей-то издевательский смех. Земля под ногами клерика, казалось, дышала, готовая взорваться и освободить томящихся в ее толще упырей и вурдалаков. Орошенная зельем для истребления нечисти, она должна была похоронить навсегда всех мертвых, но из-за плохой крови, входящей в его состав, произошел обратный эффект - нечисть получила подпитку и начала плодиться.

В избушке никого не было. Самуил знал, что ведьма хранит все ресурсы в кладовке. Мешкать было нельзя. Спустившись по ветхим ступенькам, он толкнул небольшую дверцу и оказался в святая святых ведьмы Гредеи.
Чего там только не было!
Самуил растерялся. Ему нужна была пыльца редких трав, ртуть и ещё несколько ингредиентов. Недолго думая, он начал кидать в прихваченный с собой рюкзак все подряд. "Ничего, потом разберемся, к тому же Пимен на подходе, вдвоем справимся!".
Дорога назад клерику показалась сущим адом. Отовсюду лезли мертвецы и зомби. Один раз он даже споткнулся об чью-то голову, торчащую из земли. Мертвые руки тянулись к нему, пытаясь схватить за ноги, но Самуил все же благополучно добрался до Обители и плотно закрыл за собой ворота, двери и окна.

Близилось полнолуние.
Рецепт спасительного зелья состоял из набора редких ингредиентов, которые последовательно смешивались и настаивались определенное время. Заключительным этапом было добавление в смесь человеческой крови. Опыт показывал, что кровь должна быть свежей и здоровой. Учитывая обстоятельства, прежний рецепт не годился. Самуил долго бился над созданием новой формулы, и наконец, его эксперименты показали, что, если добавить к смеси пыльцу редких растений и свежую кровь, она станет губительной для мертвецов. Проводя опыты, Клерик брал свою кровь из пальца, но для орошения всего Фэо требовалось много крови.
Самуил задумался - где взять кровь, если в Фэо не осталось ни одного жителя, которые могли бы стать донорами? У себя столько он взять не мог. И тут Самуил понял, что все его приготовления и научные труды не принесут успеха - ему неоткуда было взять самый важный ингредиент!
До полнолуния оставалось двое суток.
"Если вы не успеете до следующего полнолуния создать эликсир и не распылите его над Фэо, мертвецов уже будет не остановить..."
Клерик услышал стук - стучали во входную дверь. Сердце ухнуло, но тут раздался голос, и Самуил успокоился — это прибыл монах Пимен. Уже подходя к двери, чтобы впустить гостя, целитель вдруг подумал, что придется принять крайние меры. Теперь их двое - из плоти и крови. Во всем огромном мире только двое! И взять свежую кровь больше негде...


Самуил хорошо знал Пимена. Несколько раз они пересекались на врачебных консилиумах, и монах показал себя с хорошей стороны. Философ, целитель, отшельник, Пимен старался наполнить жизнь магмаров светом, излечить не только физические, но и душевные раны.
Мысль Самуила крепла, пока монах неспешно говорил о положении в мире, о необходимости избавить его от нежити и о возвращении жителей на оба материка.
"Он поймет и простит меня...".
Они сидели в кабинете клерика и пили душистый чай.
Монотонный голос Пимена раздражал. В его руках были четки из небольших рубинов, которые монах постоянно перебирал сухими пальцами.
В столе Самуила всегда лежал небольшой остро наточенный нож для резки бумаг. Клерик осторожно достал его.
"Он простит меня и поймет..."
Самуил положил перед Пименом стопку документов и ткнул пальцем в последнюю запись, в которой говорилось о свежей крови. Монах углубился в чтение, склонившись над бумагами.

Самуил прошел к окну. Светало. Упыри и вурдалаки вновь ушли под землю.
"Пока ушли...".
К чему тянуть? Изо всех сил целитель хотел выполнить задание Богини. Другого выхода не было. Самуил отвёл руку с ножом в сторону и с силой нанес себе удар в живот...


Распыленное над Фэо зелье принесло желанные плоды.
Мир людей и магмаров навсегда очистился от нежити, и жители радостно возвращались в свои дома из Поднебесья, куда их на время переселила Шеара.

В Обители Добродетели было тихо. Лишь монах Пимен ходил по его коридорам, молясь и благодаря богов за успешный исход эксперимента.
Зайдя в светлую, чистую комнату, он подошёл к кровати, на которой лежал больной.
Тот открыл глаза и улыбнулся.
- Хорошо иметь друга лекаря, - Самуил протянул Пимену руку.
- Хорошо, что Богиня Аладея всегда рядом, если в нее верить. Тогда никакой Бог мертвых нам не страшен! - Пимен крепко сжал руку Самуила.
- Выздоравливай! Шеара простила тебя и ждёт, когда ты вновь приступишь к своим обязанностям. Кстати, сюда уже направляются пять начинающих лекарей, для обучения целительскому делу.

НОЧЬ ПРИШЛА В УИРГОЛД

Последняя неделя окончательно расставила все по местам. Это действительно произошло. Это не сон и не временная шалость школяров-иллюзианистов. Вокруг больше не осталось ни следа от былой жизни – лишь смерть. Смерть пропитала воздух. Она мелькала рыбьей плотью в темных водах замолчавшей реки. Она спадала с потускневших ветвей гнилыми комками. И там, за стенами святой обители, она ходила…
Самуил не мог забыть то проклятое утро, тот визит к Доброхоту, который чуть было не стоил ему жизни. Ходячая тварь в крылатом шлеме и разодранном плаще неспешно повернула к нему свою морду, когда он отворил дверь кабинета. И по ночам его слух до сих пор тревожил тот скрежет… скрежет молота, царапающего плитку пола. Молота, что когда-то олицетворял святость и праведную силу Добродетели.

***

В кустах что-то зашуршало.
Клерик вскочил и резко обернулся. Эта вылазка за едой обещала закончиться крупной неудачей. Все ягоды вблизи монастыря были собраны и съедены. Вся рыба уже даже перестала смердеть и останки ее белели на побережье. Вся живность пропала. Но голод, страшный голод – он никуда не делся.
Самуил пригнулся. Куст тряхнуло сильней – в нем явно кто-то скрывался.
«Аладея! Коли ты забрала всех верных к себе, помилуй и меня!» – клерик сжал рукоять кинжала, но, секунду спустя, медленно ослабил хватку.
Из зарослей показался маленький упругий хвост. Чуть погодя, следом за хвостом вынырнул лохматый, коричнево-белый задок заплутавшего бигля, а затем и сама животинка. Он был небольшой – совсем еще щенок – и активно грыз рыбий скелет, довольно урча и виляя хвостом. Самуил возбужденно выдохнул и улыбнулся. Утомленное сердце его затрепетало:
«Неужто боги не оставили нас? Неужто все это очередное испытание? Еще одна страсть для кающегося грешника? О, Аладея! Преклоняюсь пред мудростью твоего справедливого взора!»
Он поднялся, отряхнул колени и, спрятав кинжал, тихонько присвистнул:
– Эй, малыш! Идем ко мне, дружок! Здесь опасно!
Бигль встрепенулся и перестал грызть кости. Затем медленно повернулся в сторону звука. Его нижняя челюсть была наполовину оторвана и висела на куске кожи вместе с лиловым языком. Слева его морда обнажала череп, а справа вместо глаза зияла пустая дыра. Но он определенно видел. Видел того, кто его позвал. Тварь зарычала.
Приготовившись к атаке, клерик в самый последний момент отреагировал на тихий хрип позади себя. Он обнажил кинжал и сделал резкий выпад на сто восемьдесят градусов. Острие не встретило сопротивления, насквозь протаранив гнилое мясо и ребра. Удар был настолько сильным, что кулак атакующего увяз в разбитой грудной клетке. Мертвец зашипел и норовил схватить монаха за волосы. Самуил рванул руку и вскрикнул от боли – разрубленные ребра распороли ему запястье.
«Кинжал…» – мелькнуло в голове.
На спину запрыгнуло что-то тяжелое и в следующий миг плечо пронзила острая боль. Взвыв, Самуил сбросил с себя зомбированную собаку здоровой рукой и попятился. Бигль мгновенно вскочил на лапы, но нападать второй раз не спешил – лишь пригнулся к земле и медленно наступал, обнажив пожелтевшие клыки. Мертвец со взорванной грудной клеткой так же шагал на свою жертву. Отступая, клерик бросил взгляд на рукоять кинжала, застрявшего в нежити.
«Нет… нет-нет-НЕТ! Только не так!»
Слева и справа послышался гул. Самуил не смотрел туда – он и так знал, что за ним последует. Душу его наполнило отчаяние.
«Если такова ваша воля, то я принимаю ее…»
Он закрыл глаза и сложил руки на груди. Под правой ладонью он ощутил выпуклость грудного кармана и в тот момент кровь его буквально вскипела.
Самуил обернулся. Два одиноких высохших деревца позади него образовывали арку, ведущую к обрыву. В юности он любил сидеть там и подолгу любоваться океаном. Он сунул руку в карман.
«Вверяю душу свою вам, мудрейшие!»
Он рванул к обрыву, на бегу обсыпая себя черным содержимым грудного кармана. Бигль устремился за своей жертвой и в два прыжка настиг ее. Черная пыль попала на него. Прыгая вниз, Самуил увидел боковым зрением маленький черный силуэт, скользнувший мимо него, подобно дыму…

***

Клерик сидел на мелководье и промывал раненное запястье. Вода вокруг него потемнела, растворив в себе остатки черной пыли.
– Коли наука – враг религии, – хмыкнул он. – Кто-ж меня спас – ученые или боги?

Примечание Балагура:
Объём ниже требуемого (1893 символов без пробелов)

Очнувшись от едкого дыма Самуил почувствовал боль в спине, и холодный ноябрьский ветер пронизывал холодом его тонкую рубаху на сквозь, небо потемнело, над городом нависли темные тучи и повсюду были вспышки пожара, воспоминание о произошедшем никак не приходило в голову, что же случилось? Какие-то вспышки памяти всплывали в голове, крики и вопли людей и таинственным образом куда то все исчезали.

Что случилось где все? Мгновенно пронеслась мысль не Магмарские ли это проделки? Вдалеке были слышны звуки, Самуил поспешил собрать все необходимые вещи чтоб тронуться в путь, надо срочно добраться до площади города и узнать есть ли кто в живых возможно старец Барунон знает, что происходит, он вспомнил в обители есть портал, и он сможет отравиться сразу на площадь.

Очутившись на площади он понял, что беда окутала весь полуостров Оргий неужели сбылось пророчество и наступил конец мира. Вдалеке он услышал звуки и громкие вои, похожие на звуки мертвецкой нежити, подойдя к краю стены башни он увидел, как со стороны порта идут полчище мертвецов, это ведь армия мертвецов, поднятая Чионьским чернокнижником из могил! Это не проделки Магмар! Они не когда не пойдут на сделку с ними!! Значить возможно со стороны Магмар на полуострове Хаир такая же ситуация, понимая, что здесь оставаться нельзя Самуил принимает решение отправиться на полуостров в стан врага.

Приняв решение Самул достал с кармана камень странствий и приложив к нему сферу открылся портал, у Самуила в другое время и в голову не пришло отправиться на сторону магов но настало время искать союзников и там, и он шагнул в открывшийся портал, мгновению ока он очутился прям в самой гуще мертвецов, у видев его они набросилась на Самуила. Самул мгновенно достал настой Норака Доброхота и выпил его одновременно держа свой посох.

- Ну я готов показать вам наше гостеприимство! – проворчал он.

Удар за ударом он наносил сокрушительных урон по зомби своим посохом, но силы покидали его, и рана давала о себе знать, он понимал это конец, очередной зомби взмахнул над ним своим мечом как вдруг остановился и упал перед номами Самуила, в воздухе дыма и тумана был виден только силуэт человека в капюшоне и видны только красные глаза. Магмар! пролетело у Самуила в голове, и он потерял сознание.

Бамс!!! Дверь с грохотом закрылась и тяжелый засов скользнул, зафиксировав ее, отгораживая Пимена от ужаса, творящегося снаружи. Монах медленно опустился на пол и прикрыл глаза. Вот уже две недели не давал он себе ни минуты передышки, каждую секунду ожидая нападения. Эликсиры и снадобья помогали обойтись без сна, но силы организма не безграничны - он чувствовал предательскую дрожь в ногах, свинцовую тяжесть в руках и голове, а от от мерзкого запаха гниющей плоти, которая заполонила весь мир, желудок монаха сжался в тугой, дергающийся в спазмах узел. Только сейчас, в своей келье, он позволил себе передохнуть.
Бамс!!! Дверь вздрогнула от удара, но тяделые доски выдержали. Пимен открыл глаза и увидел в узком зарешеченном окошке как мечутся во дворе отвратительные фигуры восставшей нежити.
Бамс!!! Бамс!!! Нежити во дворе стало заметнее больше, и она все прибывала. Монах подобрал выпавший было из руки клинок, подаренный когда-то благодарным воином. Мифриловый клинок был весь в царапинах, сквозь грязь, его покрывавшую, были видны сколы и зазубрины. Пимен раньше даже предположить не мог , что можно всего за две недели довести великолепный, крепчайший клинок до такого состояния. Две недели.... Две недели власти нежити над Фэо. Две недели в этом безжизненном, населенным только исчадиями тьмы миром. Две недели непрестанной борьбы с нежитью, вставшей у него на пути. Да, он буквально прорубал себе дорогу к Адскому перевалу и обратно.
Бамс!!! Бамс!!! С потолка посыпалась пыль, а доски выгибались от каждого удара. Две недели... За это время единственным живым существом которого видел монах, был голубь,который принес письмо от Самуила. Монах помнил свой восторг, когда держал в руках маленькое горячее тельце, прежде чем отпустить его с ответом клерику, в котором он поклялся выполнить свою часть такого важного, нет - главного дела его жизни - спасти Фэо, вернуть жизнь этому миру.
Бамс!!! Бамс!!! Бамс!!! Дверь держалась,но среди грохота Пимен явно услышал и треск, который услышала и нежить, разразившаяся радостным воем. Монах кинулся к очагу и стал разжигать огонь в заранее подготовленной куче дров, которая была предусмотрительно покрыта древесной стружкой и полосками бересты.
Бамс!!! Бамс!!! Бамс!!! Вот и первый огонек игривой змейкой скользнул по вороху дров.
Бамс!!! Бамс!!! Бамс!!! Вот уже ярким пламенем пылает весь очаг.
Бамс!!! Бамс!!! Бамс!!! Монах дрожащими руками достал из сумки сверток из шерстяной ткани, которая когда-то была его капюшоном, и кладет его прямо в пылающий очаг.
Хррум!!! Дверь ломается и в образовавшуюся брешь лезут, мешая друг другу, омерзительные существа, брызгающие слюной и расталкивающие когтями обломки досок.
Вжжах!!! Почти вылазшая из пролома тварь лишается головы, а монах снова заносит клинок для удара.
Вжжжах!!! Еще одна голова откатывается в сторону, а в очаге сгорела шерстяная ткань, открывая взору драконье яйцо, сияющее в отсветах бушующего вокруг него огня.
Хрррясть!!! Остатки двери падают внутрь кельи и волна воющих от нетерпения тел кинулась к монаху. А в очаге ярко сияет раскаленное яйцо.
Вжжах!!!Вжжах!!!Вжжах!!! Неумолимо движущаяся на Пимена, дышащая смрадом стена вдруг остановилась и растерянно озираясь, замолчала.
Крррак!!! По скорлупе яйца, ярко сияющего в очаге, побежала тоненькая, но быстро расширяющаяся трещина...

“О варрагна, какая же тяжелая голова! Надо было быть осторожным с настойками из запасов старика Норака или вчера вообще не открывать неприметную дверцу, притаившуюся за сундуком с Чуугой. Поправка. За сундуком, на котором раньше любил сидеть этом забавный пушистик. Сейчас уже нет ни Чууги, ни Норака, ни вообще никого из людей и меня самого уже скоро не станет. Мда, прекрасные мысли для утра, и без того сдобренного хорошей порцией головной боли. Так, пора взять себя в руки, день предстоит долгий.”

Магия исцеления привычным покалыванием отозвалась в моих пальцах, прошла легкой волной по телу, завершив свой путь легким звоном в ушах и ароматом озона, что будет витать теперь некоторое время в воздухе. Рутинный запах обычной жизни, которой тоже больше нет. Я поднялся с топчана и подошел к зеркалу на стене. Странная вещь для монаха, согласен, но отказаться от подарка было нельзя: заморский гость, совершенно не подготовленный к местным морозам и уже было собравшийся попрощаться с этим светом из-за жесткой лихорадки, долго горячо благодарил на своем языке и под конец-таки сунул мне в руки сверток, перемотанный бечевкой, еще раз что-то сказал, улыбнулся и вышел из комнаты. Я опешил от такого напора и только после его ухода, развернув бумагу, увидел блики солнца на амальгаме.

Зеркало отражало мне смуглого мужчину средних лет, с короткой стрижкой и ранними морщинами, что глубокими складками залегли по всему лицу. Да, Самуил, постоянная нервотрепка не красит и уж точно цветущий вид лицу не придаст, особенно если часто заглядывать в укромный схрон Норака.
Вздохнул. Никогда бы не поверил, если бы даже сама Блодияра, великая провидица, нагадала мне, что я, клерик Самуил, глава гильдии целителей, приближенный самого Доброхота, буду стоять посреди кельи в окружении пустых бутылок и измятых свитков, растрепанных книг и сломанных перьев, пол будет усыпан крошками и какими-то объедками, время будет уже полдень, а я еще даже не совершил свой привычный утренний ритуал молитвы и почитания. А, Бальтазар, да кому он сейчас нужен? Кому? Я сплюнул зло в бойницу окна и усмехнулся. Как же я оказался в таком положении, ведь жизнь, казалось, шла как телега по накатанному тракту? Воспоминания сами развернулись передо мной полотном мыслей и образов прошлого.

Я был непослушным ребенком, младший сын небогатого крестьянина в Клесве, поселении недалеко от столицы нашей расы, О'Дельвайса, рос, как бурьян, носился по Вольготным лугам, дразня кретсов длинной хворостиной и истово мечтал о жизни, полной приключений. В представлениях о будущем я нанимался юнгой на корабль к капитану Бёрду и бороздил моря, превращаясь в настоящего морского волка, сражаясь с подлыми игуаронами, что вроде жаба жабой, но все же недавняя экспедиция во главе с ученым Глобиусом обнаружила, что они условно разумны и даже могут мастерить примитивные орудия труда и копья, с которыми и нападают на суда. О, конечно же, после такого открытия, я сразу в мыслях стал подручным великого профессора, что часто снаряжал команду в дальние края в поисках изобретений Избранных, оставивших наш мир на закате эпохи Созидания, или же собиравшего в своей мастерской необычные машинерии, которые лязгали, дышали черным паром и будоражили воображение юного ума со страшной силой.


Я фыркнул, отражение в зеркале вернуло мне кривую улыбку. Да, мир казался огромным и открытым, ровно до тех пор, пока служитель Братства Добродетели, проходивший мимо нашей деревни, не увидел, как я, с самого детства любивший все живое и даже в мечтах, представляя себе схватки со склизкими лягушками, не убивал их, а лишь оглушал, потом отпуская с миром в Баллаурский океан, так вот, пока монах не увидел, как я, обнимая щенка с перебитой лапой, не излечиваю ее силой мысли.
Да. Скрытый талант, да, такое нельзя загубить или пустить на самотек, да, большая редкость - магия в руках мальчишки, родители кивали головой, соглашаясь, споро собрали мои скромные пожитки и отправили послушником в Обитель, раз и навсегда решив мою судьбу. Поначалу я сопротивлялся - какие молитвы, какие обряды, меня ждал корабль и годы среди волн, но потом обжился, привык и даже втянулся. А дальше была жизнь, полная приключений, но на свой лад. И отбивался от обезумевших матерых псов-демонов, что пытались взять в кольцо Обитель и поживиться кровью служителей, и на пару с Калиостро от отравы нежити реку Зарат избавили, есть у меня даже свое изобретение - аптечка первой помощи, что значительно сократила очереди страждущих под воротами храма. Многое было, на моем счету новые лекарства от ужасных болезней и несчетное множество спасенных душ, долгие философские беседы с Нораком о смысле нашего мира и событиях прошлого под его превосходного качества настойки, что не туманили ум, а проясняли его, но при условии употребления в должном количестве, и даже собирались с Пименом, известным своими паломническими странствиями по свету, отправиться в экспедицию далеко, за дюны Радхарии, где, по слухам, после невероятной силы песчаной бури был обнаружен колодец вечной молодости, что мог оказаться еще одним артефактом Избранных, как все исчезло.

Я устало потер виски. До сих пор не могу найти ответ на вопрос - почему? Почему я один остался бродить по этому миру, а остальные как растворились в воздухе? Нет, вру, я не в абсолютном одиночестве, по ту сторону океана точно такую же загадку пытается разгадать Пимен, с которым мы обмениваемся письмами при помощи питомцев, спасибо Миле, что научила меня, как правильно обращаться с маленькими помощниками. Научила и пропала. Было такое же прекрасное утро, как сейчас, слегка морозный воздух звенел и искрился иней на камнях, начинался самый обычный день, как я обратил внимание на тишину. Не было слышно криков матросов, доносящихся с порта Виригии, не рычали тигры в стойле у Арники, не скрипели колеса телег, что проезжали мимо по тракту к Шуарскому лесу, не было жизни там, снаружи, вместо этого доносились какое-то странное кряхтение, хлюпающее рычание и другие непонятные и неприятные при этом звуки. Я выглянул в окно и онемел. Вместо привычной людской суеты моему взору предстали толпы нежити, что ковыляла между изб, тащилась куда-то и просто хаотично перемещалась по дорогам. Тогда я отпрянул, с трудом сдержав крик, что сам рвался с губ. Времени размышлять над увиденным не было, необходимо было действовать и я побежал в келью к Нораку, ибо сам не чувствовал в себе силы справиться с напастью. Там меня и постиг второй удар - помещение было абсолютно пусто. Я метался по зданию Обители, пытаясь найти хоть одну живую душу, отказываясь верить, что единственный, у кого кого я могу её найти - это я сам. Взобрался на донжон, откуда было видно далеко окрест, со мной была подзорная труба, одолженная мной пару недель назад у Берда в преддверии будущей экспедиции.
Смутные подозрения оформились в страшную правду - ни одного человека, птицы, животного, никого не мог увидеть я в окуляр трубы, лишь мерзкая нежить топтала и топтала дороги, тащась куда-то по одной им ведомой цели.


Да, это было недели назад, а я до сих пор помню тот ужас и чувство абсолютного и непреходящего отчаяния, что овладели мной. Я кричал, взывал к богам, молился, орошал алтарь слезами и кровью, алкал как никогда встречи с сильными мира сего, но никто не отозвался. Никто. После последней попытки достучаться до небес я еле удержал себя от почти непреодолимого желания схватить меч и посох, открыть ворота Обители и принять схватку с врагом, отдав себя бою до конца. Удержала меня одна простая мысль - ведь ты остался. Значит, какой-то смысл в это заложен. Это не сбор урожая, тебя не пропустили, как колосок пшеницы, спрятавшийся в соломе, значит, тебе доверена какая-то цель. Такая простая мысль как ушат холодной воды на голову, махом отрезвила меня. Надо было собрать больше сведений о новом мире, и исходя из этого действовать.


Для начала я разослал своих крылатых питомцев по тем адресам, где могли находиться, по моему предположению, еще выжившие, строго настрого запретив им ввязываться в бой с ходячими трупами, а сам, пока ждал ответа, начал наблюдения. По моим свежим данным нежить была особенно активна ночью, в то время как днем живые мертвецы еле переставляли ноги. Мне удалось без лишнего шума в самый полдень обезглавить и доставить в лабораторию одного из них, для исследований и анализов. В науке я поднаторел благодаря дружбе с алхимиком Калиостро, потому смешения реагентов и понимания реакций были для меня не в новинку. Когда серия опытов подошла к концу, помню, я счастливо выдохнул. Эта тварь иномирная. Не человек, ставший нежитью, а нежить, оказавшаяся здесь вместо людей. У меня тогда подкосились ноги и я сполз по стене кабинета, тихо смеясь от радости. Это еще и значило то, что я не лишил жизни одного из несчастных крестьян, а уничтожил одно из невесть как пробравшихся к нам чудовищ, таким образом, моральный вопрос, что мучил меня все это время, был решен.

Далее мне предстояло выполнить сложную, но необходимую часть плана - совершить вылазку дальше, чем метр от ворота Обители и постараться найти хоть какие-то следы людей. Дождавшись особенно яркого солнца, которое будто позабыло, что на дворе ноябрь, и вовсю сияло на безоблачном небе, я пробрался потайным ходом в О'Дельвайс. Риск был велик, я понимал, что там наверняка шатается множество этой нечисти, но и вероятность найти выживших была велика, как нигде.


Увы, лишь ветер протяжно гудел в опустевшем колодце и шуршал песок да мелкие камешки, что перекатывались порывами по Главной Площади. Снова ужас одиночества и тоски сжал клещами сердце, но я сцепил зубы и упрямо пошел на поиски, перебежками перемещаясь от дома к дому. Весь световой день я напрасно провел среди города, непривычно тихого и будто печального от того, что владеют им теперь твари, которым неведомо созидание, а лишь жажда крови довлеет над ними, доводя до неистовства в дни новолуния.


“Пустыми переживаниями делу не поможешь”, - снова и снова повторял я себе, снаряжая сумку для более дальних вылазок, которые заканчивались иногда ничем, а иногда короткими схватками с медлительными под солнечными лучами мертвецами. Бесплодные поиски усугубляло то, что начали возвращаться питомцы, уставшие, истощенные и без ответа. Ни на Переправе Грифона, ни в Сонной Долине, ни на Перепутье - нигде не было ни одного спасшегося существа, человека ли, крофдора, йети, никого. Также не видели гонцы ни следа присутствия живых существ, даже древни, разумные деревья, пропали, оставив после себя лунки из-под корней.

Совсем уже черная апатия и равнодушие начали наползать в мой разум, как прилетел последний мой посланец, и, на удивление, он был сыт и свеж, значит, смог у кого-то подкрепиться и набраться сил! Дрожащей рукой я потянулся к небольшому мешочку, что был прикреплен к лапе горгульи, развернул его и мне в руки выпал небольшой свиток, исписанный тонким, летящим почерком, так хорошо известным мне! Пимен! Жив! Жив и в состоянии писать, что немаловажно! Погладив и поблагодарив питомца, я приступил к чтению.

Дорогой мой друг, вы не представляете, какую радость ощутил я, заслышав, а после и увидев приближающегося ко мне вашего посланца! Не сосчитать, сколько молитв отправил я к небесам, и наконец-то был услышан! Прошу вас, будьте предельно осторожны и внимательны, мерзкие твари как будто управляются чьей-то злой волей, которая, хвала Шеаре, все же бОльшую часть времени спит, но чего ждать, если она предпримет активные действия - неясно. Как вы знаете, есть только одно существо, которое умеет управлять нежитью - проклЯтый чернокнижник, но год за годом мы успешно отражали его попытки захватить наш прекрасный мир. Как и кто помог ему совершить немыслимое, как остановить его и уничтожить армию мертвецов - найти решения и действовать - наша первостепенная задача. О, как же я счастлив, что не одинок. Итак, мой друг, в моих планах сейчас посвятить все свое время изысканиям в библиотеке, я уверен, что и у вас остались древние манускрипты с летописью эпох, где могут быть ответы на происходящее ныне. Мне не доводилось заниматься этим ранее, охраной старинных знаний занимались архивариусы, которых уже не спросить… Отправляюсь на поиски, берегите себя, прошу еще раз, с большой теплотой в сердце ваш друг Пимен.

Сложно передать словами, как я воспрянул духом после этого коротенького письма! Как будто тонкий мостик надежды соединил два материка, я загнал в самый темный угол сознания хандру и отчаяние и со свежими силами принялся за книги.

Шли дни, день сменялся ночью и снова всходило солнце, иногда мне казалось, что я почти ослеп от тонкого, бисерного почерка, которым были исчерчены ветхие страницы древнейших книг, написанные первыми людьми на заре зарождения своей империи. Временами отчаяние с новой силой начинало грызть меня, изводя, заставляя опустить руки, тоска нашептывала в ухо о том, что все бессмысленно, грязные страницы затхлой истории помочь могут разве что заработать непрерывное слезотечение от клубов пыли, вздымающихся при очередном перевороте страницы. В такие моменты приходилось разбивать руки в кровь, бить кулаками по стене до тех пор, пока не начинал проясняться рассудок, пока холодный разум не преобладал над паникой. В поисках хоть чего-то, что могло бы помочь, я пристрастился к настойкам Норака, ценимыми им за ясность ума после употребления. Я готов был уже на любые меры, чтобы найти хоть что-то, хотя иногда, глядя на себя со стороны, я не мог сдержать горькой усмешки, - “Выгляжу как последний пропойца, ряса в пятнах, пальцы в свечном воске, волосы в книжной пыли, вокруг бутылки. Кто бы увидел из прошлой жизни - не поверил бы своим глазам!”

Страница за страницей, лист за листом, летопись за летописью, сменяли друг друге эпохи, герои рождались и умирали, а у меня наконец-то начало формироваться смутное понимание происходящего, пока еще осторожное, хрупкое, но все же истина начала проглядывать за желтыми страницами дряхлых книг и истина эта мне не нравилась, пугала, отторгала своей правдой, вынуждала принять единственное верное решение, которое принимать было страшно. Время, благодарение Шеаре, его было у меня с лихвой, достаточно, чтобы понять, принять и смириться. Осталось все еще раз все проверить и написать Пимену, который также не выходил из подвалов с манускриптами, но пока не преуспел в поиске.

Я повел плечами, головная боль отступила - значит, пора действовать. Предаваться воспоминаниям можно бесконечно долго, попутно скорбя над миром и всеми погибшими, но дело от этого не сдвинется ни на один шажок мокрицы Уицы. Пора. Я сел за письмо и вскоре маленькая гаргулья уносила за океан привязанный к лапе мешочек со свитком.

Дорогой друг! Долгие поиски наконец-то дали свои плоды, я знаю причины успеха этого нечестивого чернокнижника. Ответы дали мне летописи Эпохи Перемен и Эпохи Драконов. Да будет известно тебе, что не всегда в нашем мире покровительство свое даровала нам богиня Шеара и два великих дракона. Века назад люди, магмары и иные расы обитали в мире Фэо мирно плечом к плечу и был он похож на райский сад. К сожалению, раздоры и зависть могут погубить любую, даже казалось бы, незыблемую идиллию и начался век кровавых войн, планета содрогалась в корчах битв, реки вспухли от тел, что уже не могли нести в себе, земля перестала родить, напитавшись кровью, и там, где сражения были особо сильны, где бесконтрольно и жестоко применялась боевая магия, возникали прорехи в ткани мира, через которые хаос смог запустить своих приспешников - нежить, что стала заселять мир, ослабленный войной. Люди и магмары под влиянием мертвецов перерождались в нечто ужасное и казалось, что Фэо обречен, как Высшие силы послали нам во спасение Шеару, Повелительницу драконов, что создала слуг своих, Великих Эрифариуса и Стриагорна, используя для этого энергию каждой расы, и смогли они одолеть Хаос и изгнать его из Фэо. И было назначено им было каждое новолуние сходиться в схватке, чтобы, завладев энергией проигравшего, общей силой остановить еще на время продвижение Хаоса и его прислужников. Но было предречено ею, что не вечно будут биться драконы, что сила их зависит от силы магмаров и людей и будущее мира в дальнейшем будет только в наших руках.
После прочтения этих строк, друг мой, задумался я и начал вспоминать, как жили мы до того, как произошел кошмар этот. Вспомни, Пимен, а ведь жизнь не была мирной и безмятежной. Наши народы обречены враждовать, постоянно воевать друг с другом во имя обретения опыта, мы должны были готовиться к схваткам со слугами хаоса, но вместо этого началась грызня внутри каждой расы. То тут, то там возникали мелкие стычки, банды головорезов вырезали караваны с купцами подчистую, герои прошлого считали, что они незаслуженно забыты, собирали единомышленников и шли войной на О'Дельвайс с целью возглавить город, могли взбеситься мирные ранее животные и начать нападать на собирателей ягод и хвороста, подчас доходя до небольших деревень, где пожирали всех подчистую. Из недавнего вспоминается, как я лечил рваные раны, оставшиеся после нападения беронских тигров, ранее обходивших людей стороной, предпочитая мелкую добычу. Почему мы не догадались сложить эти кусочки в единую картину ранее? Почему расследовали каждое событие по отдельности? Наверное, слишком не хотели верить, что грядет нечто ужасное. А дыхание хаоса, сумевшее остаться в мире, росло, множилось, лилась кровь и лава, а расы слабели и слабели и настал страшный момент, когда совокупной энергии Эрифариуса и Стриагорна во время очередной схватки в новолуние, не хватило, чтобы остановить и откинуть врага. Вспомни, Пимен, ведь все живое пропало именно на следующее утро!
Думается мне, что это последняя воля богини нашей, Шеары, именно она оставила нас в этом мире, когда все ушли. Мы лекари и будущее наших народов в наших руках. Назначено нам исцелить планету, изгнать Хаос, излечить от этой скверны наш с тобой светлый мир.
И есть для этого только один выход - должны мы взять на себя роли драконов, сойтись в схватке на Плато Безмолвия, как некогда сходились Владыки, отдать всю волю, все силы и стремление к победе ради жизни, ради восстановления справедливости, ради возвращения порядка.
Жду тебя, мой друг, на Плато Безмолвия через три дня, в новолуние, пусть будет путь твой легким и да осветит Мирроу дорогу тебе!

Я потянулся, взмахнул руками, как будто стряхивая усталость и снова потянулся. Было кое что, о чем я не стал писать Пимену, был уверен, что это вызовет в нем бурю негодования и сомнения, а этого нельзя было допустить. Сойтись в схватке надо было с твердым сердцем и ясным умом. И пролить кровь. В этом я тоже был уверен. Я не божественная сущность, да и друг мой тоже, наших сил, как бы страстно мы не желали победы, не хватит. Парадоксально, но целитель должен пролить кровь для исцеления. Кровь, отданная добровольно, жизнь, возложенная на алтарь самой собой, последняя воля приносимого в жертву - огромная, могучая, непреодолимая сила, которая может двигать горы и иссушать океаны, заставить молчать богов и точно сможет залатать прореху в мироздании, предварительно отправив чернокнижника и его тварей в те глубины, откуда не возвращаются. Усмехнулся. Я готов, я готов с тех пор, как понял эту истину, как открыл для себя страшное понимание оконченности бытия. Я дам Пимену завершить его любимую круговую атаку мечом, не стану отбивать, не стану сопротивляться. Одна жизнь - ничто по сравнению с целым миром и я готов и истово желаю, чтобы жизнь вернулась в Фэо. Чтобы снова приветливо мычали коровы, приветствуя пастуха Вейко, улыбчивого парнишку с неизменной дудочкой. Чтобы вновь пахло потрясающими пирогами из трактира Мэри и любой, проходящий мимо, улыбался бы, потому что запах навевал мысли о счастливом детстве и беззаботной жизни. Хочу, чтобы Гизедор, на самом деле очень застенчивый двухголовый гигант все же осуществил свою тайную мечту и нашел свой дом и свой народ. Чтобы гостей нашего славного О'Дельвайса приветствовала задорная Надилари на ярмарке, улыбаясь, и звенели бы браслеты в такт ее танцующим шагам. Ради веселого смеха, ради искренних улыбок и искренних же слез, ради закатов, которыми любуются влюбленные и рассветов, приветствующих торговцев и работяг, ради каждого живого существа - я готов и возьму на себя эту ношу. Спасибо, мир, что подарил мне эту насыщенную приключениями жизнь, как и мечталось мне в детстве, больше мне нечего желать.

Я закрыл ворота Обители, улыбнулся и легкой походкой направился в сторону Плато Безмолвия.

Примечание Балагура:
Объём ниже требуемого (1678 символов без пробелов)

"Самуил! Не отставай. Если сейчас не прибавать ходу, мы не успеем на ужин, вернее рискуем сами стать ужином". - Нервно прошипел Пимен.
"Успеем". - Запыхающимся голосом ответил Самуил.
Монах и Клерик приблизились к пещере.
"Дело близится к ночи, Самуил, мы не успеваем вернуться в обитель, нужно разбить ночлег здесь, только вот эта пещера не внушает мне особого доверия". - Спокойным голосом произнес Монах.
"Если честно, мне тоже эта пещера не особо нравится, но ладно, так и быть я пойду проверять первым". - Оптимистично ответил Самуил.
Магмар и Человек зашли в пещеру.
"Пимен, разожги огонь". - Воскликнул Самуил.
Монах молча достал заранее заготовленный факел и разжег его с помощью магии огня которой владел в совершенстве.
"Пимен, похоже что пещера пуста" - С улыбкой сказал Самуил.
"А я вот так не думаю". - Ответил Пимен указывая пальцем в угол пещеры.
Клерик и Монах увидели перед собой с дюжину гниющих тел, подозрительно стоявших беззвучно в доль пещерной стены лицом к стене.
"Пимен, я думаю лучше всё таки попытаться вернуться в обитель, потому что..." - Речь Самуила прервал дрожащий рык.
Гниющие туловища резко повернули головы в сторону главных героев.
"Уходим... Только медленно". - Прошептал Пимен.
Но было уже поздно... Мертвецы с красными глазами и голодным рычанием ринулись в сторону Пимена и Самуила пытаясь их отрезать от выхода.
"Пимен, я не собираюсь остаться в этой пещере навсегда! Бегом уносим ноги!" - Крикнул Самуил.
Монах и Клерик побежали к выходу из пещеры. В этот момент, один из нападавших очутился прямо перед ними.
"Лучше отойди, мерзкое отродие" - серьезным голосом едва слышно произнес Самуил и поразил врага раскатом молнии.
"Путь чист, Пимен, на выход, скорее". Прокричал Самуил.
Как только главные герои очутились на выходе, Пимен огненной вспышкой взрывает камни находящиеся над входом в пещеру, после вход в неё оказывается завален.
"Пойдем всё таки попытаемся добраться до Обители, Друг". Произнес Пимен.
"Отличная идея" - ответил Самуил.

Прием работ завершен!