Ужасы - не мое, ну что поделаешь( Да и работу пришлось несколько раз подвергать вивисекции, пока она не впихнулась в рамки. А душу отвести хотелось. Так что вот, втихаря и вне конкурса.
И пришел хаос. (И сам виноват!)
Не первый год противостояли войска людей и магмаров хаосным ордам, но никогда ранее победы не доставались с таким трудом. Глядя на раненых и изможденных солдат, правители и воеводы понимали: если не будет найден выход, под угрозой окажется существование обеих рас…
В начале весны произошло небывалое: в О'Дэльвайс прибыли правители и военачальники магмаров для участия в общем совете. Увы, ни опыт воевод, ни мудрость старцев не смогли подсказать собравшимся решение. Но вот однажды появились непрошеные гости…
- Мы тут с товарищем посовещались, - две тени, до этого смирно таившиеся в углу храма, где проходило собрание, отделились от темноты и подошли к столу, за которым сидели участники совета. Незваными посетителями оказались Глум и Чигрик, известные на обоих материках воры и мошенники. – Есть у нас одна задумка. Если получится, хаосные твари сами отсюда уберутся. – Произнеся это Глум с вызовом взглянул на членов совета.
Воеводы нахмурились, старцы переглянулись, и Багурон кивнул вору, предлагая продолжать. Если мысль окажется дельной, то не отказываться же от нее лишь потому, что пришла она в шальные головы? Дамирус же поинтересовался:
- Как вы друг друга поняли-то? Без переводчика?
- Свой своего всегда понять сможет, - неопределенно ответил Глум и тут же сменил тему. – Если б нам противостояли лишь гунглы да осквернители, выход был бы один – сражаться до последнего, но исполины и эгну хитры и расчетливы, на этом и сыграем. Слушайте же. Мы отдадим Фэо хаосу…
Храм наполнился руганью и криками негодования, и старцам пришлось приложить немало усилий, чтобы успокоить возмущенных воинов и дать Глуму возможность изложить свой план. Когда вор закончил, члены совета растеряно переглянулись.
Слово взял Веркирий:
- Если эта затея и не принесет успеха, она позволит нам выиграть время. Что вам понадобится? – обратился он к воришкам?
- Пленный гунгл, из тех что повыше рангом, – отозвался Чигрик.
- Прикажете вам генерала УйаррМо привести? – скривилась Баххаша.
- Нет, эти совсем твердолобые, с ними не договориться. Лучше надзирателя: они выслужиться мечтают, и соображалки у них достанет. А еще просим мы помощи Панеоника и Флаввия – нам потребуются познания о правителях прошлого и их обычаях.
Через два дня Рухам лично доставил в О'Дэльвайс гунгла-надзирателя. Пленника заперли в одной из камер городской тюрьмы, но заковывать в кандалы не стали, а обеды ему готовила лично Мэри. Компанию гунглу составляли Чигрик и Глум, которые внимательно выслушивали ругань хаосита, записывали ее, а по вечерам обсуждали эти записи с Рухамом и Баххашей.
Вечером третьего дня, когда пленный надзиратель подробно расписал, какие ужасы ждут его тюремщиков после того, как Фэо покорят армии исполинов, Глум откашлялся и на ломаном хаоситском заявил, что: «Поелику господин гунгл является первым из сородичей, почтившим визитом человеческую столицу, то его надлежит считать послом, а посему правители намерены вести с ним переговоры о капитуляции».
Впрочем, витиеватость речи целиком лежит на совести архивариусов и летописцев. На деле же сказанное воришкой звучало примерно как: «Твой – первый гунгл в каменный город людей. Наши главные воины говорить с тобой. Ты пойти и рассказать исполинам, что Фэо теперь – ваш мир». Это если вырезать ругательства, составлявшие примерно треть гунгловского лексикона.
Когда до зеленомордого наконец дошло, какой важной особой его считают в человеческой столице, и какие почести ему светят за успешное выполнение роли посла, он сделался почти вежливым, и даже соизволил объяснить Глуму, какие из слов не стоит произносить в присутствии исполинов.
Переговоры были короткими и свелись к записанному на пергаменте договору: «Фэо – хаосу. Люди платить дань. Люди делать вся работа. Великие воины хаоса принимать почести и не обижать подданных».
Более длинные формулировки ставили посла в тупик, но Чигрик и Глум заверяли, что такая краткость к лучшему – у исполинов будет меньше поводов для подозрений.
Луг у Баурвилла был заставлен столами – люди и магмары приготовили пиршество для новых властелинов мира. Предводители хаоситов поначалу взирали на разнообразную снедь с недоверием, но успокоились, после того как люди (добровольно) и выбранные для этой «чести» гунглы (принудительно) перепробовали блюда, убедив этим владык, что отравы в еде нет.
Захватчики осваивались с новой жизнью, и она им нравилась. Люди при их приближении падали ниц или разбегались, что льстило самолюбию. Исполины награждали отличившихся воителей землями, а находившиеся на этих территориях людские и магмарские поместья считались приятным дополнением, ведь Чигрик и Глум, оставшиеся при Халифроне в качестве переводчиков, быстро донесли до хаоситов важную и новую для этих чудищ идею: проще оставить данников в покое и позволить им приносить дары, чем самим охотиться и добывать ресурсы.
Были введены новые титулы. Гунглов надлежало именовать могучими, осквернителей – великими, эгну – ужасными, а обращаясь к исполинам – и только к ним – следовало использовать приставку «наи», не скупясь при этом на эпитеты.
Были, впрочем, в новой жизни и странные стороны. Например, хаоситы не могли понять суть турниров и всех прочих битв на арене, в пещерах и храмах. Какой вообще смысл сражаться с себе подобными? Особенно после того как выяснилось, что магия, исцелявшая людей и магмаров на выходе, бессильна помочь порождениям хаоса, и поля битв они покидают израненными и обвешанными проклятиями. Но Глум расстарался, рассказывая о почестях, которые полагаются отличившимся бойцам и о всеобщем преклонении перед могучими победителями, а Чигрик осторожно намекнул исполинам, что воины всегда остаются воинами. Вскоре отдых и безделье наскучат всем этим гунглам и осквернителям, а накопившаяся сила станет подталкивать их к дракам. И ведь не исключено, что от этих схваток могут пострадать подданные самих исполинов, отчего уменьшится приносимая дань и богатство владык.
Кто-то из генералов предложил выпускать в качестве противников людей и магмаров, но тут снова вмешался Глум.
- Сражаться с теми, кто не может дать достойный отпор – недостойно великих воинов, - убеждал он. - Снизойдет ли могучий громдраг до войны с жалкими крэтсами?
Доводы были весомыми, и Халифрон личным указом обязал всех пригодных к сражениям хаоситов участвовать в битвах не менее трех раз в месяц. На всякий случай.
Неловко получилось и с путешествиями в Флаунгард, ведь только Халифрон и его потомки чувствовали себя под водой как дома. Благодаря остальным любопытствующим рацион детенышей флангария стал до неприличия обильным. Закончилось все тем, что объевшиеся детеныши перестали обращать внимание на магмарских и человеческих ныряльщиков и лишь лениво косились в сторону двуногих, время от времени сыто икая. Ну разве что в бок ткнут, мол, не наглей, на наступай на щупальца. И действительно, зачем напрягаться, если обед сам к тебе спускается, да еще и без скорлупы?
Досадовали хаоситы и на необходимость защищать отданный им мир и подданных от всяких напастей. Приходилось отгонять варрагн и диких зорбов, уничтожать расплодившихся грабонов, добывать редкости для ученых и волшебников.
- Передавить бы их всех, - уныло думал Халифрон, глядя на пойманных свиней. – И с крестьянами вместе. Неужели так сложно следить за живностью, чтоб не разбегалась? Хотя не будет свиней и подданных – не будет копченых окороков. А окорок – это вкусно. Вот и дайгоновый суп тоже… Таллаарово брюхо! Надо спешить на острова, а то опять сколопендры всех детенышей пожрут. – Халифрон приподнял свободным щупальцем крышу сарая, по одной забросил свиней внутрь и принялся рыться в кошеле в поисках нужного свитка перемещения, стараясь отогнать мысль, что в Хоррдоке было как-то спокойнее.
Последним перышком, сломавшим хребет эндаргу, стали мертвые Погонщики. Стоит сказать, что падалью – лежачей ли, ходячей – порождения хаоса брезговали. И если с упырями, зомби и прочей мелочью гунглы справлялись на раз, то против Погонщиков зеленомордые были бессильны.
В бой приходилось вступать эгну и осквернителям, а поскольку убить восставшего мертвеца можно лишь разорвав на части, то несчастным монстрам приходилось вгрызаться в дурно пахнущую плоть, а потом отплевываться от мерзкой слизи.
Неудивительно, что вскоре эгну обратились в Верховный совет исполинов с мольбой о помощи. И тут Халифрон допустил ошибку, сгоряча приказав засыпать все проходы, ведущие в подземный мир. В тот же момент из-за кресла владыки высунулось щупальце, украшенное кокетливыми пурпурными бантиками, и наградило наиглавнейшего, наитемнейшего и наиужаснейшего подзатыльником. Вслед за этим послышалась шипяще-скрипящая тирада, которую летописцы перевели как: «Все достойнейшие жительницы сих земель владеют прекрасными розовыми пантерами, полученными в дар от избранников. Не должно дочерям наимудрейшего Халифрона оставлять без внимания сию традицию». (А присутствовавшие при этом Чигрик и Глум как: «Все богатый человечьи самки иметь большой розовый кошка. Ты хотеть, чтоб наши дочки быть как детеныши нищий гунгл!?)
Колонны хаосных войск одна за другой скрывались в портале. Уходили исполины, эгну, осквернители. Остались лишь некоторые гунглы, не пожелавшие расставаться с логовами на островах и в Чионьских горах.
Гунгл-надзиратель, исполнявший ранее роль посла, был назначен наместником Халифрона в Фэо. По официальной версии – «за величайшие заслуги», по неофициальной – «он нас в это втравил, пусть теперь расхлебывает». Какое-то время бывший посол маялся бездельем, переезжая из О'Дэльвайся в Дартронг и обратно, а потом объявил себя странствующим рыцарем и сбежал в Пригорье. Вскоре у него появились последователи, и если раньше гунглы нападали с невнятным ревом, то сейчас рычат «Во славу хаоса» и «За Хоррдок и Халифрона». Говорят даже, что некоторые из них объединились в орден, поклоняющийся Прекрасной даме, и что сама Шеара стала их покровительницей. Но полагаю, это всего лишь слухи.
