«Маленький помощник» (Прием работ)

Задание:

Среди впечатляющего разнообразия маленьких помощников в мире Фэо, необходимо выбрать одного из своих любимых питомцев и написать интересную историю связанную с ним.

Условия участия:

1. В конкурсе могут принимать участие персонажи от 3-го уровня.
2. От одного участника принимается только первая работа. Другие его работы будут удалены. Исправления и дополнения не принимаются.
3. Работы не должны нарушать правила форума, правила игры, пользовательское соглашение или законы РФ. Такие работы будут удалены, а участники - дисквалифицированы.
4. Работа должна быть написана для конкурса, ранее публиковавшиеся произведения или их фрагменты не принимаются.
5. Запрещено публиковать свои работы на сторонних ресурсах до момента объявления результатов конкурса.
6. Соблюдение анонимности работы.
7. Тематика конкурса: Легенда Наследие Драконов. Ваша работа должна быть написана о мире Фэо или непосредственно с ним связана.
8. Форма творчества: проза
9. Размер работы: не менее 1000 символов (без пробелов).

Топ для публикации работ. Посторонние сообщения запрещены и будут удаляться. Вопросы и обсуждение в специальной теме.

Система начисления баллов:
Каждый критерий будет оценен по 10-балльной шкале.

На оценки будут влиять следующие критерии:
- оригинальность идеи;
- образность и метафоричность;
- раскрытие сюжета;
- стилистика и грамотность;
- соответствие заданию.



Шесть участников с обоих серверов, получившие наивысший балл, будут признаны победителями. Одной работе будет присуждено первое место, две работы займут второе место, третье место получат три работы. Поощрительный приз получат участники, работы которых набрали 20 и более баллов в сумме по пяти критериям, но не вошли в число призовых.

Награды победителям:

1 место:
• Любой питомец из премиального магазина на выбор;
• Енотус Обыкновенус, Ежик Фуфырчик, Паучок Лапочка;
• Эссенция весеннего леса 30 шт.;
• Корм питомцев (непередаваемый) 30 000 шт.;
• Мифриловый ключ 7 шт.
• Коробка с котиками.

2 место:
• Подарок с питомцем Ликвик;
• Ежик Фуфырчик, Паучок Лапочка;
• Эссенция весеннего леса 20 шт.;
• Корм питомцев (непередаваемый) 20 000 шт.;
• Мифриловый ключ 5 шт.
• Коробка с котиками.

3 место:
• Подарок с питомцем Ликвик;
• Ежик Фуфырчик, Паучок Лапочка;
• Эссенция весеннего леса 15 шт.;
• Корм питомцев (непередаваемый) 15 000 шт.;
• Мифриловый ключ 3 шт.
• Коробка с котиками.

Поощрительный приз:
• Временная коробка с котиками;
• Эссенция весеннего леса 15 шт.;
• Корм питомцев (непередаваемый) 5 000 шт.;
• Мифриловый ключ 2 шт.

Желаем удачи и творческого вдохновения всем участникам!

Альфи

«По дереву - на крышу. По дымоходу - на кухню. С кухни - в спальню. Потом обратно в кухню, открыть форточку и выбраться наружу. Главное - никого не разбудить, и чтобы угли в печи уже остыли, а то будет больно. И надо обязательно что-нибудь стащить, иначе хозяин Глум назовет бесполезным дармоедом и непременно накажет...»
Енотус Альфи скатился вниз по дымоходу и вывалился на пол кухни, подняв облако сажи.
- Чхи!
Громко. Слишком громко. Альфи перестал дышать и прислушался. Ничего. Облегченно вздохнув, зверек стряхнул с острой мордочки остатки сажи и вгляделся в ночную тьму. Совсем рядом в бесформенной черной куче светились два ярких красных огонька. «Уголь. Огонь. Пожар. Потушить.» - пронеслось в голове енотуса одно из наставлений хозяина. Стараясь не шуметь, Альфи пошарил по полу вокруг себя. Есть! Накинув край коврика на угольки, он тщательно похлопал сверху передними лапками. Вообще-то для достижения полного эффекта полагалось еще и попрыгать сверху, и енотус как раз собирался этим заняться, но «черная куча» внезапно начала увеличиваться в размерах и глухо зарычала.
Альфи рванулся к двери. Закрыто. Окно за спиной пса - не добраться. К печи тоже путь отрезан. Но не сдаваться же без боя! Издав боевой визг, енотус прыгнул прямо на морду противнику и вцепился зубами в первое, что подвернулось. Судя по характерному хрусту, подвернулось ухо. Собака взвыла и начала метаться, пытаясь стряхнуть с морды незваного гостя. Кухня наполнилась звериным рёвом, грохотом, звоном бьющейся посуды, треском рвущейся ткани, и сладким ароматом вкусничного варенья.
- Какого рожна тут происходит?! Габби, фу! Фу! Плюнь его!
Габби и рад был бы плюнуть, но, услышав раскатистый бас хозяина дома, енотус с перепугу еще глубже вонзил свои зубы в собачье ухо, да еще и вцепился острыми когтями в левый глаз пса. Зверь взвыл еще громче и врезался мордой в стену.
- Ой, папа! Это же енотик! Бедный енотик! Габби, ты плохая собака! Выплюнь енотика! Отдай! Плохой пёс!
- Иза, стой!
Но розовые пальчики уже тянули собаку за второе ухо, а енотуса - за шкуру на спине. Пёс замер и жалобно заскулил. Почувствовав перемену в поведении врага, Альфи тоже решил не противиться судьбе и разжал зубы. Лучше пусть вышвырнут, чем загрызут.

- Ты - маленькое грязное чудовище. Так сказала мама. Сейчас я тебя помою, и ты станешь чистой пушистой радостью...
Сопротивляться было бесполезно. Вооружившись щеткой, мылом и еще какой-то гадостью, маленькая Иза за шкирку выудила енотуса из клетки и проволокла по полу мимо бросающего свирепые взгляды сторожевого пса. Впрочем, Альфи сейчас было не до собаки. Нужно было бежать. Но как? Укусить девочку? Нельзя - гадкий Габби тут же отхватит ему голову за такие выходки.
- Тя-я-яжелый-то какой! - Кряхтя от усердия, девочка подняла Альфи с пола и сунула его в таз с горячей водой. - Фу-у-у… Грязища! Мама сказала, что тебе у нас оставаться нельзя, потому что ты дикий, злой, грязный и блохастый. Она у меня у-у-у какая строгая. Не то, что папа. Папа бы мне разрешил. Он мне все разрешает. А мама сердится. А чтобы мама не сердилась, мне надо до вечера тебя помыть, причесать и научить культуре. Тогда она увидит, что ты не чудовище, и станет добрее...
Иза старательно терла шкуру енотуса мылом, а он в это время размышлял о том, что в перечне дел «до вечера» досадным образом отсутствует пункт «покормить». Чувство голода было ему не в новинку - хозяин Глум регулярно оставлял питомца без еды в наказание за неудачные вылазки. Но ведь голод голоду - рознь. Попробуй не думать о еде, когда с кухни доносится аромат свежеиспеченных булочек, а на расстоянии двух прыжков от тебя на столе стоит целая тарелка ванильных печенек. Вот бы сейчас хоть одну печеньку… Может, всё-таки укусить? Схватить лакомство и шмыгнуть в окно? Собака далеко, окно открыто...
Острые зубы клацнули в сантиметре от нежной розовой плоти. Возмущенный вскрик. Удар мокрой щеткой по морде. Нотация на тему плохого поведения. Да, не вариант. Хотя… Альфи уже подумывал повторить попытку, но девочка, орудуя чесалкой, мылом и щеткой, вцепилась в его хвост. Возмутительная небрежность! Енотус вывернулся, от чего мокрая шерсть выскользнула из детских пальчиков и…
Полоскание хвоста затянулось на целый час. Та же участь постигла щетку, старый тапок, деревянную ложку, плюшевого валдагорчика и еще десяток мелочей, до которых енотусу удалось дотянуться. Хуже всего дело обстояло с мылом - оно всё время норовило удрать. Иза уже начала икать от хохота, когда Альфи, шлёпая мокрыми лапами по полу, все-таки дотащил зловредный кусок мыла до таза с давно остывшей водой.
- Всё, хватит! А то… Ик! Заболеешь.
И тогда Альфи получил печеньку. Нет. Сначала его укутали в мягкое полотенце, доволокли назад до клетки, а потом дали печеньку. К этому моменту природные инстинкты уже начали угасать, уступая место выработанным годами воровским привычкам. Пока девочка тащила зверька по полу, он успел заметить шкатулку на комоде и вернулся в реальность. Да, было весело. Наверное, ему никогда не было так весело. Было бы неплохо остаться, но ничего не выйдет. Есть мама, которая сердится, и хозяин Глум, который гораздо хуже сердитой мамы. Он ждет. Злится. Клетка уютная. Печенька вкусная. И пирожок вкусный. И яблоко. И живот перестало сводить от голода. И девочка Иза - хорошая, хоть и назойливая. Но нужно возвращаться сейчас, пока еще можно отделаться двумя днями голодовки и парой тумаков.
Альфи внимательно посмотрел на спящего у камина Габби, потом на окно и на шкатулку. Если его не выкинут на улицу сегодня, то завтра он сбежит, прихватив что-нибудь ценное, чтобы избежать наказания. Обнюхав собственный непривычно пушистый хвост, енотус подумал о том, что впервые за всю жизнь его сон не будут тревожить блохи, свернулся в клубочек и крепко заснул.
Енотусу снилась девочка Иза. Она гладила его мягкую шкурку, чесала за ушами, шептала ласковые слова и уговаривала съесть кусочек вяленого мяса. А еще она выгнала гадкого Габби на улицу, пригрозив псу поркой, если он еще хоть раз обидит «милого енотика». Потом в сон пришли мама и папа Изы. Они о чем-то долго спорили. Кажется, спор касался его, Альфи, но енотус толком ничего не понял. Да и какая разница, ведь как раз в разгар спора со стола спрыгнула ванильная печенька и покатилась прямо к нему. Альфи протянул лапку, но прочные прутья мешали ему дотянуться до ароматной вкусняшки. А печенька принялась кривляться и дразнить зверька. Потом прибежали еще печеньки и тоже начали дразнить его. Они раскачивали клетку и отпрыгивали так быстро, что енотусу никак не удавалось их схватить. А потом самая главная печенька начала расти. Она стремительно увеличивалась в размерах и становилась все больше похожей на его хозяина Глума. Печенька схватила его за шкирку и язвительным тоном спросила: «Ну что, дармоед? Выспался?».
Енотус сонно поморгал и уставился в единственный, горящий злобой глаз хозяина. Значит, это был не сон.

Два дня без еды и воды в холодном подвале - очень легкое наказание за то, что хозяину пришлось самому лезть в дом, охраняемый собакой. Альфи ожидал побоев и ругани, но Глум просто запер его и два дня даже не приближался к двери. За это время енотус успел снова обрасти грязью, обзавестись блохами и утвердиться во мнении, что такая жизнь ему не по вкусу. Впрочем, выбирать не приходилось. Утром третьего дня мошенник бесцеремонно сунул питомца в мешок и отправился на очередную вылазку. К этому моменту Альфи был готов стащить посох у Багурона на глазах у грозных стражей, лишь бы хозяин дал ему хотя бы черствый кусочек хлеба.
Подкрасться, выждать пока торговец зазевается, стянуть пару монет и незаметно улизнуть - такая «работа» нравилась енотусу больше, чем лазание по чужим домам. Особенно в дни ярмарки, когда в шумящей толпе торговцев, артистов, покупателей и зевак легко было спрятаться или убежать.
Уже через полчаса в маленьком рюкзачке на спине Альфи позвякивало десятка два золотых и серебряных монет. Зверек ловко шнырял между ногами горожан от лотка к лотку, изо всех сил стараясь угодить хозяину Глуму и заработать себе сытный ужин. К обеду он успел ополовинить выручку нескольких заезжих купцов, стащить золотой у булочника, поживиться у мясника и заглянуть в мастерскую к ювелиру. Рюкзачок не то что был полон - он трещал по швам. Хозяину точно понравится.
Альфи уже выбрался из толпы и шмыгнул в ближайшую подворотню, когда услышал детский крик. Знакомый голос мог принадлежать только одному человеческому ребенку. Не разбирая дороги енотус ринулся в полумрак переулка и с размаху врезался в зловонную тушу бродячего пса. От неожиданности зверь выпустил свою добычу и отступил на пару шагов. Альфи встал на задние лапы, оскалил зубастую пасть и пронзительно заверещал. Он успел увидеть Изу, отползающую в сторону и прижимающую к груди окровавленную руку, разъяренный взгляд мчащегося на выручку Габби и холодный взгляд хозяина Глума где-то там, в конце переулка. Спустя мгновение завязался бой, и практически сразу же острые клыки вонзились в его тельце, ломая хрупкие косточки.

- Тётушка Мила, он будет жить?
Альфи почувствовал, как дрожащие детские пальчики осторожно прикоснулись к его горячему носу. Глаза не открывались. От боли хотелось выть, но горло пересохло, да и сил не было даже на то, чтобы пошевелить хвостом. Сквозь шум в голове енотус слышал, как женщина по имени Мила успокаивает Изу и говорит, что он выживет. Будет долго болеть, но должен выжить. А потом его придется отучать от дурных привычек и заново воспитывать. Альфи поверил ей. Он был готов избавиться от любых привычек, которые Иза сочтет дурными, лишь бы только быть рядом с ней. Чувствовать прикосновение ее теплых рук. Заставлять ее смеяться. Охранять ее вместе с гадким Габби... Только вот что скажет на это хозяин Глум?

Глум ничего не сказал. Той же ночью он пробрался в дом и долго стоял возле корзины, в которую уложили замотанного в бинты енотуса. Альфи слышал его крадущиеся шаги, тихое дыхание и знакомый запах. Влитые Милой зелья мешали думать, повязки не давали пошевелиться, но хозяин пришел за ним, а это значит - пора домой. Енотус с трудом приподнял забинтованную голову, чтобы взглянуть в лицо хозяину. В комнате было пусто.
Наутро Иза нашла на подоконнике записку, в которой говорилось, что енотус Альфи по доброй воле прежнего владельца отныне является ничьим животным и может стать питомцем любого нового хозяина. В знак освобождения к записке был приложен старый медальон призыва. Альфи понял, что Глум больше не придет. Что ему никогда больше не придется голодать и таскать кошельки у зазевавшихся прохожих. Что теперь каждый день его будут кормить вкусными ванильными печеньками, купать, гладить и главное… Альфи боялся даже подумать об этом, чтобы не спугнуть нежданно свалившееся на его пропащую голову счастье. Любить! Его наконец-то будут любить!

- Добро пожаловать! - Толстый торговец расплылся в любезной улыбке при виде ведьмы Гредеи, шагнувшей через порог его магазина. - Очень рад вас видеть в моей скромной лавке!
Скромная лавка ломилась от различных товаров и в неё захаживали самые богатые жители Фео. Торговец был удивлён, увидев ведьму в своём магазине, но не подал виду. Натянув на лицо радушную улыбку, он вовсю начал расхваливать свой товар.
- У моего друга сегодня день рождения и я хочу подарить ему питомца. Говорят у тебя большой выбор..? - прервала его словесный поток Гредея.
- О, вы пришли как раз по адресу! - воскликнул торгаш. Выскочив из-за прилавка, он засеменил в угол магазина, где стояли клетки и вольеры с животными и даже несколько аквариумов с ползающими в них неведомыми существами.
- Вот, самые лучшие питомцы только у нас! И к Блодияре не ходи, но только тут вы сможете купить отличный подарок для своего друга! На любой вкус, цвет и даже запах! - сострил он.
Толстяк хлопнул рукой по одной из клеток и сидевший в ней щенок недовольно тявкнул.
- Какого питомца вы хотите?
Ведьма подошла ближе. Торговец готов был поклясться, что нос ведьмы начал шевелиться.
- Пока не знаю, мне надо посмотреть всех! - заявила старуха.
Медленно пройдя вдоль всего ряда вольеров с живым товаром, Гредея начала вглядываться через стекла аквариумов, прищурив глаза и иногда постукивая костлявым пальцем по стеклу. Но ни один из представленных питомцев не нравился ведьме. То и дело качая головой и что-то бормоча себе под нос, она рассматривала маленьких зверюшек и птичек, но было видно, что ей нужен кто-то другой.
- Вот тут, - торгаш взял с полки коробку и потряс её, - просто потрясающий экземпляр! У меня их всего два осталось. - Он приоткрыл коробку и сам заглянул в неё. - Возьмёте оба - сделаю скидку! -доверительно понизив голос, сообщил толстяк, протягивая коробку ведьме.
Гредея посмотрела в неё. Там лежал чей-то череп с крыльями по бокам. Поджав губы, она покачала головой.
- Зря! Вам даже Изувер позавидовал бы! - вздохнул торгаш.
Так ничего и не выбрав, Гредея собралась уходить, жадно кинув взгляд на стеллаж с ювелирными украшениями, которые переливались всеми цветами радуги.
Торговец, жалея потерянное время, злился на привередливую покупательницу, но боялся показать свое раздражение.
- Может, этот вам понравится? - с надеждой пробормотал он, доставая с самой верхней полки небольшой круглый аквариум.
В нём сидел маленький лягушонок и не мигая смотрел на них.
Хитрые глазки ведьмы заблестели и торгаш понял, что попал десятку.
После долгого и утомительного торга, Гредея расплатилась и забрав аквариум из рук торговца, шаркая, вышла из магазина, а его хозяин вздохнул с облегчением. Он избавился наконец-то от невыгодного товара, а неприятная ему покупательница ушла.

- Ура! У меня теперь будет свой дом! - лягушонок не мог поверить своему счастью. Не обращая внимания на тряску, с которой его несли, он мечтал, каким верным другом окажется он своему хозяину. Когда он подрастёт, он всем докажет, что даже Жабер может стать очень полезным и нужным, пусть и не очень красивым. Все эти пушистые и мурчащие, тявкающие и жужжащие питомцы не сравнятся с ним, когда он вырастет и окрепнет! Он будет лучшим во всём и хозяин никогда не пожалеет о своём выборе! Скорее бы..

Дверь с шумом захлопнулась за ведьмой и паутина в углу заколыхалась от сквозняка. Отдышавшись, Гредея разулась возле порога и прошла в небольшую комнатёнку, тускло освещенную огарком свечи. Водрузив аквариум с питомцем на стол, ведьма занялась приготовлениями к празднику.

Маленький Жабер уже понял, что его хозяйкой станет не ведьма и пытался представить, кто это может быть. Сидя в магазине торговца, он повидал многих любителей питомцев. Это были и славные воины, в золочёных доспехах, строгие, и желающие купить питомца, как можно более устрашающего вида, и прелестные воительницы в дорогих украшениях, которые прежде, чем выбрать для себя птичку или зверушку, долго ахали возле клеток, пытаясь наманикюренным пальчиком погладить шёрстку енота или крылышко бабочки. Дети частенько заглядывали в магазин и подолгу стоял какой-нибудь мальчик возле клетки с волчонком, представляя, как бы он бегал и играл с ним.
К маленькому Жаберу интерес был небольшой и это расстраивало лягушонка. Как он только не старался привлечь к себе внимание очередного покупателя! И квакал и прыгал и глаза таращил, что было мочи, но всё зря - ему предпочитали мягких зверьков, клыкастых хищников или заморских рептилий. И вот сегодня его самое заветное желание вдруг исполнилось - его купили!

В дверь легонько постучали и в избушку вошёл леший Фрог.
- Ого, - протянул он, увидев на столе аквариум с питомцем. - А ты где его нашла?
- Где, где, в болотЕ.. Не нашла, а купила, между прочим, за 10 золотых - как почётному покупателю мне сделали большую скидку! - приврала колдунья.
Леший подошёл к столу, сунул руку в аквариум и поднял Жабера за заднюю лапку.
- И на кой он тебе? - недоверчиво спросил он.
- А ну положь! - ведьма с размаху стукнула Фрога половником по плечу. - Подарок это! Моему филину сегодня сто годков стукнуло - всю жизнь вместе, так что лягушка ему на день рождение - пусть полакомится!
Леший выпустил лягушонка и тот плюхнулся на дно своего временного дома. Сжавшись в комочек и подобрав лапки, он со страхом прислушивался к разговору. Так вот зачем его купили - филину на ужин! Он ощутил, как липкий ужас сковывает его маленькое сердечко и сидел не двигаясь.
Фрог порылся в карманах и вытащил скомканное обьявление. Расправив его, протянул Гредее.

" Пропал подрощеный питомец Жабер! Нашедшему - достойное вознаграждение.." Далее следовало описание любимца и адрес хозяина.

- Эвоно как..! - седые брови ведьмы приподнялись от удивления. Она пристально начала разглядывать Жабера, прикидывая, насколько питомец похож на пропавшего.
- Маловат, - наконец, констатировала она.
- Так, это, откормить можно! Эти питомцы, как грибы растут. Я могу мокриц ему принести или даже ягузи поймать - а куш пополам! Деньги то солидные получим! - Леший с надеждой смотрел на соседку, ожидая ответа.
Ведьма потёрла руки - деньги она любила. А, судя по письму, вознаграждение будет очень достойным!
- Ну, насчет пополам, ты не расщитывай, - деловито ответила Гредея. - Вложения чьи? Мои. Одну четвертую от суммы, в случае успеха. - решила она, достала из шкафчика банку и вернулась к столу.
- Ну, что, будем тебя подращивать..? - хохотнула Гредея, вывалив в аквариум с лягушонком добрую половину банки кольчужных червей, сдобренных эликсиром опыта, по специальному ведьминому рецепту. - Ешь давай и поменьше прыгай!

Жабер проснулся от громких голосов и понял, что не может даже повернуться. Он настолько увеличился в объёме, что с трудом помещался, в некогда просторном, аквариуме.
Через стекло на него смотрели Гредея и Фрог и их физиономии были встревоженными.
- Ты зачем ему столько мокриц дал? Он же совсем не похож на того, кто потерялся! - ведьма отвесила лешему затрещину. - И цвет у него поменялся, а в объявлении написано, что он зелёный.
- Да какая разница? Скажем, что пока искали хозяина, откормили его на собственные средства и еще больше получим за него! - Леший обиженно покосился на ведьму.
- А это идея! Молодец! - сменила гнев на милость ведьма. - Давай, бери его и пошли, а то вдруг он еще вырастет - как тогда доставать его будем из этой банки?
Друг за другом, они вышли из ведьминой хибары и потопали по тропинке в сторону водопада.

Жаберу было плохо. Он рос буквально по минутам. Кожа его загрубела и приобрела грязный серо-зелёный цвет, на голове выросли золотистые рожки, язык распух и с него капала горькая желчь. Страх и неуверенность сменились злобой и яростью. Ему больше не был страшен филин и эти двое, которые несли его кому-то продавать. Ему хотелось выбраться из своего заточения и еще его жутко мучила жажда.

Леший с трудом тащил накрытый цветастым полотенцем, потяжелевший аквариум, подгоняемый сзади ведьмой. Послышался шум водопада и на полянке, на краю леса они увидели небольшой аккуратный домик за белёной изгородью.
- Кажись, пришли! - ведьма пригладила седые волосы и постучала в калитку.
Леший поставил аквариум на землю и с трудом дыша, облокотился о забор.
Им открыла молодая женщина. Ведьма, на манер фокусника, смахнула полотенце с аквариума и в это время он лопнул, не выдержав натиска разросшегося тела питомца.
Осколки разлетелись во все стороны и Жабер, почувствовав свободу, большими прыжками начал удаляться в сторону воды. Пить! Вот, что ему хотелось больше всего на свете.
Женщина охнула и захлопнула калитку.
- Да, что ты стоишь как пень! Беги за ним, - визгливо заверещала ведьма, толкая лешего. Но Фрог и не думал догонять Жабера. От одного вида этого монстра у него тряслись поджилки.
- Эй, хозяева! - ведьма встала на цыпочки и сложила руки в рупор. - В общем, вашего питомца мы доставили, ждём вознаграждение, как обещали!
Калитка вновь открылась и женщина, боязливо посмотрела по сторонам. Из-за её спины выглянула маленькая девочка. На руках у неё сидел небольшой зелёный Жабер.
- Так наш питомец дома! Его нам час назад рыбак-Натан принёс. - Женщина ласково погладила лягушонка и тот прикрыл глаза от удовольствия. Как же хорошо дома! Он больше никогда, никуда не убежит от этих добрых людей!

На следующий день, ранним утром, рыбак-Натан услышал какую-то возню возле берега. В это время он, как обычно, рыбачил со своей лодки и наслаждался окружающей его тишиной. Ему стало любопытно и он немного подгрёб к берегу. Сизый туман не давал рассмотреть, что происходило на берегу в столь ранний час. Подплыв еще ближе, рыбак вдруг с удивлением увидел лешего Фрога, который пытался закинуть в воду сеть. Рядом стояла ведьма Гредея и шепотом ругала его на чём свет стоит. На её плече сидел, обиженно нахохлившись, филин. С непривычки у лешего ничего не получалось. Под конец, запутавшись в сети, он поскользнулся и скатился в воду, под уже громкую брань ведьмы.

Вдруг сзади словно что-то булькнуло. Рыбак обернулся и увидел под лавкой своей лодки большого Жабера. С виду он был страшен, но рыбака поразили его глаза. Они словно молили его не кричать и не ругаться. И в них было одиночество.
Отплыв от берега, Натан протянул к Жаберу сильную руку. Жест был открытый и не таил в себе какого-то подвоха. Жабер сделал шажок, другой, а потом и вовсе примостился возле ног рыбака.
Натан прослышал уже историю о том, как ведьма хотела его соседям отдать за вознаграждение взрослого питомца, утверждая, что это тот самый питомец, которого они потеряли. Знал он и про то, что питомец убежал от неё...

Туман начал рассеиваться и первые птицы известили мир Фео о новом дне. Лодка мирно покачивалась на воде, ведро наполнялось свежей рыбой и голодные мошки начали одолевать рыбака.
- А пойдём-ка я покажу тебе свой дом? - Натан погладил Жабера по голове. - Может, ты захочешь остаться там?
- Захочу ли я?! Да я мечтаю об этом! - питомец заглянул в добрые глаза рыбака и тот понял, что сегодня он обрёл верного друга.

Как ты её не назови —
Беда, безумство иль простуда,
Но существуем мы, покуда
Есть жизнь благодаря любви.


Сильный промозглый ветер, отменяя наступившую весну, принес с Островов вечной стужи жуткий холод. Редкий прохожий, кутаясь в подбитый мехом плащ, прибавлял шаг, стремясь скорее попасть в спасительное тепло. Пробирающий до костей мороз разогнал по домам даже непоседливую детвору, для которой, казалось бы, не существовало плохой погоды. Деревня будто вымерла, и только со стороны питомника раздавалось веселое повизгивание.

Мила стояла у окна, наблюдая, как во дворе резвятся Малыши Йети, с удовольствием подставляя ледяному ветру свои мордашки.
- Хорошо вам, - пробормотала девушка и с тоской посмотрела на небо, затянутое плотной пеленой свинцовых туч. Она не переживала за йети, к морозам им было не привыкать, а вот другие ее питомцы очень страдали от внезапно обрушившейся на Огрий стужи. Поэтому Мила собрала всех своих воспитанников в жилом крыле, в гостиной с большим камином. И теперь ей приходилось осторожно лавировать по комнате, чтобы не отдавить кому-нибудь хвост или лапу. Но как говорится, тесна изба, да тепла. Хозяйка питомника подошла к камину и подложила в огонь ольховых дров. Пламя с жадностью набросилось на поленья, вылизывая их, урча и потрескивая, оранжево-красными языками.

Тихо скрипнув дверью, в комнату вошли нежданные гости - воевода Дамирус и правитель Багурон.
- Здравия тебе и долгих лет жизни, Мила! – соблюдая традиции, издалека начал старец.
- Мы к тебе по делу, - перебил его воевода, - Выручай.
Он подошел и осторожно положил на стол внушительных размеров сверток. Мила аккуратно развернула грязные тряпицы и обнаружила внутри необычное яйцо. Такого она еще не видела. Отливающая перламутром сиренево-розовая скорлупа состояла из плотно пригнанных друг к другу пластинок, среди которых то тут, то там виднелись темно-бордовые вкрапления, похожие на пожухлые лепестки розы, которые были словно впаяны в чешую неизвестного зверя. На ощупь яйцо было холодным и казалось безжизненным. Хозяйка питомника, удивлено вскинув брови, спросила:
- Откуда оно?
- Глума взяли сегодня. С поличным! - глаза воеводы азартно блеснули. - Яйцо обнаружили при обыске. У кого украл, молчит пос… негодяй. Но яичко это непростое. Уж больно суетился. В общем, мы тут посовещались, - он кивнул на старейшину, - и решили, что лучше тебя никто не разбирается во всех этих яйцах, птенчиках, змейках... - Дамирус проводил взглядом пеструю ленту, бесшумно проскользнувшую по его сапогу. - Интересно же посмотреть, что там вылупится!
- Да вы что?! Это вам не за жуликами гоняться! Это же, как ребенок, здесь все важно: и температура, и влажность, и чтоб воздуха было достаточно. Где Глум его хранил, как с ним обращался?
- Ну, может и подморозил маленько, но надежда-то есть всегда!

В это время на стол вскарабкался паучок. Осторожно перебирая мохнатыми лапками, он ощупал яйцо, то и дело, замирая, словно к чему-то прислушиваясь, а затем стал деловито оплетать его липкими серебристыми нитями.
- Ба! Да он никак кокон делает! – изумился Багурон. – Мила, смотри, твой Кузька чует, что оно живое.
Люди молча наблюдали за проворной работой ловких лапок.

- Я постараюсь сделать все возможное, - наконец приняв решение, сказала хозяйка питомника, - Но ничего не обещаю. У меня дрова заканчиваются, а холод такой… - девушка горестно развела руками.
- На счет этого не переживай! С дровишками поможем. Сегодня же пришлю, - оживился воевода, - Ты только за яичком присмотри.

Перво-наперво Мила соорудила рядом с камином «гнездо» из большой корзины, выстелив ее сухой травой вперемешку с птичьим пухом. Затем принялась штудировать справочники, пытаясь найти хоть какую-то информацию о загадочном яйце, но все было напрасно. Даже мудрый Панеоник, к которому она обратилась за консультацией, не смог ничем помочь. Сама мысль, что живое существо, доверенное ее заботе, может погибнуть, была невыносима, поэтому хозяйка питомника поступила так, как подсказывали многолетний опыт и чутье. Ее усилия не прошли даром. Через несколько дней темные вкрапления налились цветом, слабо мерцая алыми искорками, как будто посылая сигналы: «Не теряй надежды! Я живой!» Оставалось дождаться, когда же «птенец» вылупится.

Было давно за полночь. Мила собралась ложиться спать и уже переоделась в ночную рубашку, но решила еще раз проверить яйцо. Девушка присела на корточки рядом с корзиной, надеясь услышать хотя бы слабый писк под скорлупой, как почувствовала, что потянуло сквозняком. Обернувшись, она увидела в дверном проёме худощавого человека одетого во все черное. Один его глаз закрывала повязка, а вторым он жадно обшаривал комнату, пока не нашел то, что искал.
Глумливо улыбаясь девушке в лицо, мошенник сказал:
- Не бойся, милая, я только свое заберу.
- Ну, уж нет! – хозяйка питомника стремительно поднялась, загораживая собой корзину с яйцом, - Ты и так его чуть не убил!
Усмехнувшись, мужчина медленно двинулся в сторону девушки. Его холодный, колючий взгляд не предвещал ничего хорошего. Мила оцепенела, боясь даже пошевелиться. Неожиданно дорогу Глуму, выставив острые рожки и утробно урча, преградил Малыш Йети. К нему на помощь, выползая из темных уголков гостиной, окружая мошенника со всех сторон, спешили собратья. Маленькое воинство, ощетинившись когтями, шипами и клыками, встало на защиту своей хозяйки. Все питомцы разом обрушили на Глума заклятие «Неглубокая рана», от чего его плащ тут же превратился в лохмотья.
- Уйми свой зверинец! – тоненько взвизгнул грабитель.
Мила, приободренная отвагой своих подопечных, взяла каминную кочергу и угрожающе замахнулась ей:
- Уходи!
- Вижу, по-хорошему не понимаешь…
В сумраке комнаты сверкнули стальные лезвия. Тотчас черной когтистой лапой взвилось заклинание «Проклятие вреда». Мужчина тихо охнул, и из руки, повисшей плетью, выпал кинжал. Глум, не ожидавший такого решительного отпора, дрогнул. Растерянно озираясь, он попятился к выходу, а потом стремглав выбежал из комнаты.

Девушка без сил осела на пол. Питомцы пестрой толпой окружили Милу, и она целовала их в холодные влажные носы, теребила холки, шепча ласковые слова, а из ее добрых глаз катились горячие слезы благодарности.

Рано утром в гостиную ворвался Дамирус. За ним, тяжело отдуваясь и пыхтя, вошел Багурон.
- Глум сбежал! – с порога объявил воевода.
- Он был здесь, - сказала Мила и торопливо добавила, успокаивая гостей, - Мы прогнали его. С яйцом все в порядке.
Они стояли над корзиной, а девушка взволнованно рассказала о ночном происшествии. Вдруг прямо на их глазах по сиренево-розовой поверхности пробежала едва заметная трещинка.
- Началось, - еле слышно выдохнула хозяйка питомника.

Потянулись тревожные часы ожидания. Птенец старательно скребся о стенки, но ему явно не хватает сил, чтобы проклюнуть скорлупу, превратившуюся в одночасье из защитницы в западню. Мила, не находя себе места, нервно меряла комнату шагами, переживая, что он может погибнуть, так и не появившись на свет. Ее волнение передалось животным: комнату наполнили пронзительное пересвистывание, шипение и поскуливание. Внезапно звериная какофония смолкла. Питомцы сосредоточенно замерли, делясь магической силой с крошечным существом, борющимся за свою жизнь.

Тук… тук…ТУК – и вот скорлупа с треском разломилась на две половинки. Люди с любопытством склонились над корзиной: в одной из полусфер, скукожившись, судорожно сжимая и разжимая лапки, лежал маленький худющий дракончик. Под тусклой чешуей, непонятного, грязно-голубого цвета, натужно вздымались бока. Стремясь к свету, он потратил всю свою жизненную энергию на последний, решающий удар, и теперь уходил во тьму.
- Ох, ты ж… - обронил Багурон и растерянно посмотрел на готовую разрыдаться девушку.

Но питомцы уже творили новое заклинание – «Лечебная волна». Радужное облако, окутавшее тщедушное тельце, медленно таяло, наполняя его животворной энергией. Новорожденный дракончик на глазах преображался: мышцы налились силой, дыхание выровнялось и стало более глубоким, а чешуя приобрела красивый ярко-лазоревый оттенок. Пошатываясь, он встал на задние лапы и развернул полупрозрачные крылышки.

- Жизнь есть любовь, а любовь есть жизнь!- изрек мудрый старец, с нежностью рассматривая дракончика, - Ты появился на свет благодаря заботе и помощи добрых сердец. С днем рожденья, малыш!
Дракончик, уцепившись когтистыми лапами за изломанный край скорлупы, внимательно осмотрел комнату лиловыми глазами-бусинками. Убедившись, что ему ничто не угрожает, он потянулся, сладко зевнул и вдруг чихнул, выпустив из пасти струйку сердечек, которые, покувыркавшись в воздухе, словно мыльные пузыри, лопнули розовыми брызгами.
- Феерично! - расхохотавшись, Багурон хлопнул себя по коленям, - Вот это дракон!
Мила лукаво посмотрела на старейшину и, улыбнувшись, сказала:
- Да! Пожалуй, так его и назову – Фееричный дракончик!

Капитан патруля чувствовал себя неуверенно под хмурыми взглядами людей. На луке его седла примостился ручной крэтс, беспокойно подёргивавший усами. Чем дальше ездовой зверь продвигался по пыльной деревенской улочке, тем больше его хозяину казалось, что недовольство местных вызвано именно питомцем.

К такой реакции привыкаешь где-нибудь под Клесвой, измученной нападениями выводка Мясника, но никак не в дне пути между Виригией и Кингала.

Он через плечо переглянулся с одним из своих солдат, и тот едва заметно пожал плечами. Массивные мечи и символика О’Дельвайса обеспечивали безопасность людей, но не их живности. Поэтому косые взгляды да немногословность селян всё больше беспокоили пришлых. Капитан мысленно обругал себя за бабью мнительность и спешился у следующего плетня. Там, низко склонившись над зелёным торчеухим луком, темноволосый паренёк пропалывал грядку.

Меч бряцнул, привлекая внимание местного. Едва глянув в его лицо, молодой воитель ощутил малодушную слабость в ногах и тошноту, подкатившую к горлу. Незаданные вопросы будто примёрзли к языку.

У парня, справившего не больше пятнадцати лет, не оказалось губ. Кривой волной разошедшиеся зубы были на виду; сквозь пористые, будто проеденные щёки, виднелся язык. Нос мальчишки обгрызли; под волосами виднелся обглоданный остов уха. И царапины на лице, бороздки глубоких шрамов… Глаз — один, — слезился.

Капитан дёрнулся. Парень заметил это и отвернулся, вытащил из закатанного рукава серую тряпицу, обтёр зрячий глаз и рот. Этих мгновений хватило, чтобы взять себя в руки и жутко севшим голосом спросить, где живёт деревенский староста.

Парень указал вперёд.

— …И деревенская лавка, — капитан с радостью вперил взгляд в дом старосты, лишь бы не смотреть на изувеченного подростка. Но краем глаза заметил, что тот ткнул себе за спину, в неухоженные постройки и удивительно опрятный дворик.

«Удивительно опрятный, — догадался всадник, вновь забираясь в седло, — потому что для работы в саду не надо поднимать голову. Интересно, чем торгуют в такой развалюхе? Ладно, потом заедем. Когда этот… — он содрогнулся, — уйдёт».



Староста едва глянул на бледное с зеленоватым оттенком лицо молодого типчика в капитанской форме. Глава деревушки был ёщё молод, с покоцанным оспой лицом и слипшимися от пота прядками волос. Пахло от него соответственно, и разъезд с трудом перебарывал желание отойти на крыльцо продышаться.

А глава деревеньки достал аляповатые глиняные кружки, плеснул в них из кувшина и подал гостям. Почувствовав алкоголь, выпили быстро и вздрогнули — пойло жгло, будто глотали тлеющий уголь. Но облик страшного паренька померк, сгладился, и капитан выдохнул слова неловкой благодарности.

— Я гляжу, с Сырком вы уже познакомились, — староста покивал.

Прозвище царапнуло слух. Изуверской точности людей, подобравших имечко, стоило подивиться. Капитан вытер рот тыльной стороной ладони и запретил себе вдаваться в детали. А то недолго свихнуться.

— Как вы только не спились от такого соседства? — он осторожно снял с плеча открытую сумку, и крэтс выскочил из неё, осмотрелся, но от хозяина не отошёл. Чуял, умник, что ему не рады.

Староста дёрнул плечами и покосился на четвертого члена патрульного отряда:

— Уберите. Неровен час, папаша Сырка зашибёт вашу зверюгу. Он у нас такой, с годами одичал малость. Сырок молодчина, тянет отца и хозяйство, но с таким лицом не очень-то заработаешь. Вам что у них купить надо?

Капитан помялся, но желания встречаться с Сырком не было ни на грош. Поэтому все трое составили список, с которым староста обещал сунуться в лавку. А пока вечерело, самое время ужинать и на постой устраиваться. Не тащиться же по лесной чаще впотьмах!

Капитан соглашался с ним, но нутром чуял, что не из-за щедрой души хозяин за три лишних рта радел. Выговориться жуть как хотел, распирало его, и сами приезжие вопреки здравому разумению тоже страсть как желали его послушать. Поэтому сразу после ужина разговор их потёк о Сырке.

И крэтса капитан держал рядом.




Хозяйка — пышнотелая, крепкая и не чуравшаяся поднимать руку на зарвавшихся соседских детей, — на все лады костерила мужа, стоявшего на крыльце. Метла в полных, но рано постаревших руках плясала по полу, поднимая столбом пыль. Сероглазая, светловолосая, с тихим голосом — женщина казалась вылинявшим гобеленом на память об ушедшей красоте, но в день привоза свежего товара расцветала всем многоцветьем гнева.

Фенгон докурил самокрутку, оглядел улицу, сплюнул с крыльца и вошёл в лавку, не обращая на неё внимания. За долгие годы они разлюбили друг друга, притёрлись, пообвыклись, и даже рождение давно желанного сына не всколыхнуло былую страсть. Она оставалась глуха к нему, а он — скучающе-равнодушен. Упрёки женщины деревенский торговец знал наизусть и даже не вслушивался: опять задержался в столице, опять закупил дороже, опять в дороге едва не околел исхлёстанный кнутом тувр. «Опять… Опять… Опять», — текло, как осенний дождь.

Он прошёлся вдоль шеренги ящиков к конторке, с наслаждением оставляя мокрый след на выметенных половицах, хотел по привычке выдвинуть большой ящик, но нарвался на сердитый окрик жены. Хозяин поджал губы и убрал руку. Опять! Опять забыл о сыне, которого эта дура прячет. Что взять с бабы, которая глаз с ребёнка не сводит и всё время боится, что младенца, как её малолетку-сестру после рождения, сожрут хвостатые бестии? Фенгон устал браниться и ни во что не вмешивался.

Тут на обледенелый квадрат оконца упала чужая тень, по крыльцу простучали шаги и палка, а торговец отошёл к ящикам. Так ходил только калека Эмисс, чужак до мозга костей. Грянул стук в дверь, и пришлось снова не без удовольствия промаршировать к двери (метла хлестнула по башмакам), чтобы впустить гостя.

Эмисс вошёл с мороза раскрасневшийся и сердитый. Стянул с головы плотную шерстяную шапку, кивнул хозяину, неразборчиво засвидетельствовал своё почтение хозяйке. Так и сказал не по-здешнему — «моё почтение». Торговец тихо хмыкнул и нетерпеливо заключил его ладонь в свою, почти сразу выпустил. Здороваться с Эмиссом — сострадание для бездельников. Надо дождаться, пока он отставит в сторону костыль, зубами вцепится в мохнатую рукавицу и стащит с левой руки, а потом (холодной, с таящими снежинками) ответит на рукопожатие. Правую руку ему по середину предплечья отхватили то ли на Плато, то ли на Фей-Го, и там же Эмисс навоевал себе хромоту. Год просидел на отцовской ферме на отшибе, а когда старый хрыч преставился, то начал вести хозяйство. Сначала кур развёл, как всякий нормальный человек, а потом дурь молодецкая в голову ударила — нашёл в лесу подмёрзшую хищную птицу и решил во что бы ни стало приручить.

Фенгон однажды увидел, как калека печётся о крылатом пленнике и нутром почуял, что с птицей убогий не сживётся. В сарае держал, где к прутьям просторной клети подвесил продырявленную перчатку. В ней, словно туго спелёнатый младенец, висела обездвиженная птица. Эмисс приучал её к своему присутствию и звукам голоса, пытался неволей и неподвижностью сломить свободолюбивый дух. При Фенгоне он спутал соколу лапы и надел на голову колпачок, а затем вытащил из перчатки, посадил на руку, давая временно ослеплённой птице расправить крылья. Торговец ушёл от него с той поспешностью, с какой иной покидает дом сумасшедшего родственника, но иногда ещё содрогался от увиденного.

Стоит ли говорить, что Эмисса он невзлюбил? И не он один: стоило за кружечкой сболтнуть о птице соседу, как тот мигом нашёл, что рассказать о пришлом.

А дурак возился с хищником и заливал всем, кто хотел послушать, что когда-то держал неистовую чёрную псину, совсем дикую, но поверь-ка — через полгода стала вернее домашней! Будто ему кто-то верил. Тусклые бляхи давнишних заслуг перед чужими братствами, унылая болтовня и лютое одиночество — всё, что имел этот чудак, даже не попытавшийся стать своим. С такими мирятся, будто с блохами на скотине или слепнями на раскалённом большаке.

Эмисс долго выбирал зерно и муку, попросил у хозяйки кувшин молока. А когда та вышла, прихватив младенца, поймал взгляд Фенгона и похвастался:

— Птица ко мне привыкает!

Торговец едва заметно улыбнулся, кивнул и этим выразил весь интерес. Что роднило их с соколом — тому однорукий наверняка опостылел не меньше, чем Фенгону. Только о своих заботах говорит, словно других людей рядом нет. Хотя и его, в общем-то, не слушают.

Он посчитал, во сколько Эмиссу влетит покупка, и сказал, что всё названное до вечера принесёт подмастерье. Сам горе-вояка по понятным причинам мешки таскать не мог. Фенгон едва дождался, пока однорукий нахлобучит шапку и выйдет в тёмно-синие сумерки. Начиналась метель, смеркалось, а забот у хозяина лавки было невпроворот.



Утром снег прекратился, и сквозь прореху в тучах сверкнуло солнце. Эмисс вышел из избы и прислушался, как белый наст жёстко хрустит под его сапогами. Он с наслаждением вдохнул крепкий морозный воздух — давно в Кингала, да и на всем Огрии, не видали таких холодов. И было чему радоваться: море становилось непредсказуемым, а знакомые берега — опасными для высадки с тёмнобортных да чёрнопарусных, словно обугленных, кораблей Хаира.

Но весёлости поубавилось, стоило молодому мужчине обойти сад по периметру. В самом конце пути, выйдя из-под тени присыпанных белым яблонь, он разглядел красную стёжку. Человек нахмурился, приблизился к тонкому следу, едва тронутому снежком — значит, свежему, — и присмотрелся к отпечаткам лап. Глянул на сарай, просвечивающий сквозь ветки лещины, резко втянул воздух и аж закашлялся — так крепко лютый мороз схватил за глотку.

Быстрым шагом, крепче сжимая всегда носимый с собой топор, он поспешил к постройке и ещё на подходе понял: там тихо.

Он навалился на примёрзшую к косяку дверь и со второй попытки влетел в тёмное нутро сарая. Тишиной отозвался мрак, выдохшимся теплом и круговертью красно-белого пуха.

Трясясь от холода и злости, Эмисс весь следующий час пересчитывал мёртвых птиц, а потом над кружкой горячего варева пересказывал всё соседу. Наро, дюжий парень на пять-шесть лет старше него, кивал, приоткрыв рот, и даже думать забыл о мокрых, с ошметками кровавого пуха и помета, следах, которые гость оставил на полу. Мысленно Наро снова и снова хвалился, что укрепил свой курятник и старый хлев. Теперь никакая хитрющая тварь туда не пролезет, муха не пролетит! А Эмисса, конечно, жалко, но что поделать. Зелёный ещё, своей устрашающей войны нюхнул, а про тяготы деревенской зимовки даже не слыхивал.

В глубине души Наро относился к младшему приятелю жалостливо, без трепета поглядывал на тусклое серебро бесполезных медалей (без руки-то!) и за умного не считал. Но помочь изловить тварь или разворотить её лежбище охотно вызвался: раз у Эмисса птиц порвали, то как бы его красавицам не стать следующими!

Наро с Эмиссом решили идти без промедления. Тучи ходили кругами и в любой момент могли просыпать на землю щедрую гость снега. Следы — слабые, потерять недолго.

В руке Эмисс сжимал длинную крепкую палку, на которую по привычке опирался при ходьбе, а по бедру его бил привязанный к ремню топор. Наро вытащил из-за двери крепкую дубинку и повёл соседа. Когда тот отставал, Наро останавливался и ждал, жевал табак и кривился. Эмисс заметил гримасы и с остервенением навалился на палку, прибавив шагу.

«Это, — сказал он себе, — от табака. От паршивой дешёвой горечи».

Окровавленный след тянулся по полю, затем нырнул в редкий подлесок. Они шли час или полтора, и только смешавшаяся с раздражением спесь не давала Эмиссу сплоховать перед деревенским увальнем, отстать или заикнуться о передышке. Когда след пресёкся, Эмисс тяжело дышал, а носившийся меж голых стволов ветер срывал с его губ клубы надсадного дыхания и гнал их в сторону.

Посыпался мелкий снег, поэтому разбирать следы стало труднее. Но потом одну стёжку пересекла другая, сугроб был истоптан и щедро сбрызнут красным. Потянулось уже два следа, совсем свежих, и после недолгого замешательства мужчины выбрали тот, что глубже да алее. Снег всё падал и промедление могло обернуться бесполезно потраченным временем.

Скоро они вышли к оврагу, осторожно спустились (Эмисс дважды оступился и едва не скатился вниз вместе с соседом) и увидели, что след нырнул в тёмную мглу под вздыбленными корнями. В такой норе могла поместиться разве что кошка, и воин испытал разочарование. Долгая ходьба и борьба с собственной хромотой выветрили из него красный задор мести. Хозяин убитых птиц надеялся, что шкура или размеры хищника, чучело которого можно продать торговцу, хоть немного окупят его потери. А вышло, что только исподнее сошьёшь — и то продует!

Наро приуныл, но забота о собственной живности заставила его забраться обратно по склону и вернуться уже с крепкой палкой.

— Что это за тварь? — Эмисс постарался не выдать обуревавших его чувств. — Маурина какая-нибудь?

— Дурак, — Наро хохотнул. — Они здесь не водятся. Нет, видно крэтс спрятался. Здесь почва мёрзлая, камней много. Она видно временная и неглубокая.

Эмисс поджал губы. Крэтсом торговца не удивить.

— И как он зимует в такой норе?

— Да никак! — сосед уже подступился к норе с палкой, нимало не боясь отпора сильно потрёпанного зверя. — Со страху забился, когда нас услышал, или уйти не смог. О-о-о, вот она, тварь паршивая-я-я…

Сунув палку вовнутрь, он поворошил ею, и древесина дёрнулась. Эмисс с интересом следил за тем, как кто-то, вцепившись зубами в ветку, пытался вырвать её. Человек же, защищённый толстенными рукавицами, медленно вытаскивал зверюгу вместе с палкой.

Наконец показалась острая морда крэтса размером действительно с кошку. Эмисс резко вдохнул: шерсть лезла со зверя клочьями, обнажая розовую кожу. Наро потянул ещё сильнее и быстро схватил тварь за загривок. Тогда Эмисс подошёл ближе. Крэтс извивался и рычал, пытаясь вцепиться человеку в руку, но сил и ловкости не хватало.

Серыми были только плечи и часть спины. Остальное — красное от подмёрзшей крови, — иссечённое царапинами и глубокими укусами. На полулысой морде жутко выделялись глаза: возле них, чудом не ослепив крэтса, легли кровавые борозды. Даже Наро ухнул от неожиданности, и оба молча разглядывали бесновавшегося зверя.

Эмисс первым нарушил молчание:

— Кто мог его так подрать?

— Видно тот, от кого осталась вторая стёжка, — Наро встряхнул заверещавшего крэтса и поднял, рассматривая.

От воплей Эмисс побледнел. Этот недобитый ошмёток напомнил ему другой, когда-то найденный патрулём Борцов с Хаосом на гиблом берегу Фей-Го. С той лишь разницей, что давний ошмёток не визжал и потерял сознание. Дрожь прошла по спине, судорогой свело отхваченную лекарем руку. Он хотел отвернуться, но вовремя заметил быстрое движение соседа.

— Куда!

Пусть не правая рука, но реакция воина у него осталась — отбросив палку, он успел перехватить руку дровосека и быстро, не отдавая себе в том отчёта, заломил за спину. Наро матюгнулся и зарычал от боли, но Эмисс сам испугался себя и выпустил. Селянин отскочил от него неповоротливо, как боров, а крэтса ещё раньше уронил на снег, и тот снова забился в нору. Крови вокруг стало только больше.

— Ты чего, проклятый, творишь?! — Наро таращился, как сова. — Совсем сдурел?!

— Прости, — Эмисс виновато поднял руку, показывая открытую ладонь и мирные намерения. — Я сам не понял. Просто жалко стало.

Наро ему не поверил. Перевёл взгляд на палку отброшенную, на топор у бедра, ухмыльнулся нервно, понимающе, нехорошо и быстро побежал по склону. Эмисс понял, какого дурака свалял, и не стал его окликать. Осторожно наклонился, поднял с земли костыль и вздохнул. К паршивому перечню его достоинств сегодня наверняка прибавят «Заманил в лес, хотел убить и ограбить».

Чтобы передохнуть, он сел на другой корень, и взгляд снова упёрся в нору.

Он плохо помнил последние часы боевого прошлого, оставленного на Фей-Го. На шее под рубашкой еще болталась половина амулета, якобы принадлежавшая древнему властелину Горбаху. Дорого пришлось заплатить за затею отправиться туда, найти место, где по слухам и легендам возникал дух покойного тирана, и бросить ему вызов. Эмисс вывалил целое состояние за первую половину, собственной кровью омыл камни Фей-Го в погоне за второй, и с тех пор каждое его начинание словно заранее обрекалось на провал.

Калека, врун, нелюдимый отшельник, а теперь, наверное, ещё и лесной разбойник — таким видят его здешние. Но уезжать некуда. Кому он нужен?

Из норы высунулся беспокойно дрожавший нос, и Эмисс тихонько поцокал языком, медленно протянул руку. Крэтс спрятался, но человек так и замер. Вскоре его перчатку обнюхали. Она пахла домом, курятником, нагретым молоком, и крэтс быстро лизнул шерсть. Эмисс скривил рот: что, домашняя? Крэтс мог сбежать из питомника в Кингала и потеряться в зимнем лесу. Или бросили проезжавшие мимо путники — такое люди проделывают с питомцами в любых краях.

Он не двигался, пока голодный зверь облизывал его перчатку, понемногу выползая из норы, а потом изловчился, схватил, прижал сильной рукой к туловищу и ждал, пока крэтс не затихнет. Тот бился недолго и замер, крупно дрожа. Эмисс осторожно посадил его за пазуху и придерживал локтем, гладил по морде. Вскоре крэтс пригрелся, точно подобранная кошка, и догадка Эмисса о домашнем прошлом подтвердилась.

Человек сидел на корне, пока холод не просочился сквозь слои тяжёлой одежды, а потом медленно двинулся к дому. И крэтса, дурак, не оставил…



На следующий день Эмисса осенило. Он снова прошёлся вокруг сарая, на корточках посидел у прорытого хищником лаза и пытался вспомнить, как велики были оставленные следы. Даже вынес крэтса и, крепко держа его, оставил на снегу след. Отнёс обратно к печи, вернулся один, походил, помаялся…

Не сходилось! След показался ему на чуть-чуть, на какую-то четверть фаланги пальца, меньше вчерашнего. В в лесу крэтс слишком припадал на раненную лапу, глубоко проваливался в снег. А тот, кто нанёс ему раны, сбежал в другую сторону.

Что напугало двух сцепившихся крэтсов? Далёкий собачий лай со стороны деревни или шаги и голоса людей? Силы были неравны или более крупный отвоевал добычу слабого?

Они с Наро ошиблись, пошли не тем путём и вышли к другой норе. К той, в которой пряталась недавно домашняя зверюга, а не дикая и опасная тварь. И Эмисс об этом не жалел. Вчера он допоздна отмачивал и сдирал корки запекшейся крови, под которыми мог начаться нарыв, и обрабатывал их целебной мазью. Сегодня у крэтса появился аппетит, а после щедрого угощения он перестал шугаться Эмисса.

Тот неожиданно перестал чувствовать свое одиночество, чуждость всему здешнему. Крэтс смотрел на него из угла, где новый хозяин сделал лежак из старого одеяла, но не цеплялся взглядом за культю, не морщился при виде неровного шага. В кои-то веки смотрели на всего Эмисса, а не самые ущербные его черты.

Мужчина, втайне тяжело переживая свое теперешнее состояние и одиночество. Даже в такой компании он вздохнул с облегчением и как-то незаметно для себя расправил плечи.

«Смешно, — говорил себе, — это всего лишь крэтс. Тоже мне, маленький помощник... Собаку бы! Но ладно, и крэтс хорош».

Крэтс сейчас значил для него больше других, даже людей. Ему — и это было ясно как день — калека был действительно нужен.

Даже подмастерье Фенгона, соседский мальчишка с оспинами на лице, заметил перемену в нём, когда принёс припасы, купленные накануне. Белобрысый прощелыга оставил всё на столе и с интересом покрутил головой, а затем увидел на подстилке крэтса. Подбледнел мальчишка и, получив монетку за труды, стрелой умчался в лавку. Эмисс посмеялся ему вслед, стоя на пороге.

Но улыбку тотчас бы смыло с его лица, знай он, о чем говорят в деревне.



Проблемы начались через несколько дней, когда Эмисс снова пришел в лавку Фенгона. Стоило зазвучать его голосу, как вниз спустилась хозяйка и оперлась о конторку. Видно она отошла внутрь дома, а сейчас поспешила обратно, не успев оттряхнуть с рук мыльную пену. Фенгон нахмурился и провел гостя по лавке, чтобы показать недорогие товары. И будто между делом бросил:

— Наро говорит, ты его пришибить хотел…

Эмисс уставился на него, как баран, и только через несколько растянувшихся до бесконечности секунд смог выдавить неловкую улыбку:

— Что, прямо так завирает?

Торговец пожал плечами и нахмурился. Воину показалось, что чужая жена ловит каждое их слово и почти не дышит.

— Ты не смейся, Эмисс. Наро говорит, что вы поссорились из-за крэтса. А через день у него пару кур задрали.

Пришлый сначала не понял, какое отношение это имеет к нему, но потом лицо стало темнеть от гнева:

— Не томи, Фенгон, я тебе не баба в спаленке! Он что, треплется, будто это я на него крэтса напустил? Может, еще и малину под снегом потоптал, а?

Фенгон усмехнулся (механически, без желания, как сразу отметил Эмисс) и опять пожал плечами. Но всего через мгновение, взглядом наткнувшись на жену, помрачнел:

— Эмисс, я в ваши дрязги лезть не стану. Но и товар в своей лавке отпускать тебе не могу. С меня слово взяли.

Калека обернулся и увидел, как женщина, вытащив из ящика своего сына, удовлетворенно кивнула и ушла в дом. От злости он лишился дара речи и только бессильно сжал в кулаке рукавицу. Как так! Он повернулся к Фенгону, но под беспокойным взглядом торговца не сразу нашёлся, что сказать.

— Значит всё? Ты гонишь меня из лавки, зная, что в округе нет другого торговца?

— Эмисс, — терпеливо, будто ребенку, стал объяснять Фенгон. — Ты подобрал крэтса. Все знают, что эти твари творят в Клесве в голодуху. И я…

— И поэтому ты решил уморить меня вместе с крэтсом?!

Фенгон даже не вздрогнул.

— …И Наро, и остальные…

— Да пошли они!

Вот тут Фенгон не выдержал и сгрёб его за грудки, тряхнул. У Эмисса зубы клацнули от его силищи и рот наполнился кровью из прокушенного языка. Пальцы впились в запястье торговца, но о том, чтобы на равных бороться с ним без руки, не могло идти речи.

— Я против них не пойду, слышишь?! — Фенгон дёрнул его еще раз, хотя не требовалось. — Мне из-за тебя двери вымажут, окна выбьют или товар попортят! Хочешь крэтса — тащись к Миле! А дикую тварь убей! Иначе она нам всех де…

Эмисс извернулся и пнул его в голень. Торговец охнул и выпустил его, отчего калека грохнулся прямо на ящики, перекатился и, плюясь кровавой слюной и проклятиями, встал. Его аж колотило — каков приём! Эмисс сжал зубы до боли в дёснах и сделал несколько шагов к двери, но оглянулся и ткнул в Фенгона трясущимся пальцем:

— Всех детей сожрёт, да? Ты это хотел сказать?

Фенгон тяжело оперся о конторку. Сердце у него билось, как бешенное, а голень ныла. Но он с запоздалым раздражением вспомнил, что кинулся на однорукого, и честью в драке даже не пахло. Этот крапивник недобитый, сам на него полез на словах, сам напрашивался на зуботычину ещё со времён своей птицы. А теперь мешает жить честным людям, баламутит воду. Нет чтобы честно тянуть свою лямку, довольствоваться малым и завести какую-нибудь собаку! Нет! Видно в натуре людской другим гадить да виноватыми выставлять.

Фенгон перевёл дух.

— Ты не дал Наро убить крэтса, — он громко скрипнул зубами, — накинулся на него и ударил. Ты. А теперь у Наро таскают птиц. Крэтс. Это всё, что я собирался тебе сказать. Но после сегодняшнего, — слова падали жёстко, скупо, — я тебе ничего не продам, пока крэтс не сдохнет. Выкручивайся или подыхай.

Сплюнув на пол красный сгусток, Эмисс выскочил за порог, и от удара двери об косяк с крыши сошёл пласт снега.

Фенгон постоял несколько секунд неподвижно и услышал, как за дверью в кухню выдохнула его жена. Зашевелилась, просунула голову в лавку и осторожно, бочком, протиснулась назад. Фенгон взлохматил волосы пятернёй и молча смотрел, как она, положив сына на конторку, закрывает дверь на щеколду. Потом перевел взгляд на ребёнка, красивого и гладенького, как все младенцы, и в его сердце впервые шевельнулось какое-то чувство к сыну.

Под одобрительным взглядом жены он положил ребёнка в ящик и не закрыл его — всё равно они пока оставались в лавке.



Эмисс вылетел с двора торговца как ошпаренный, и сам впервые не замечал своей хромоты. Палка мелькала в его руке, красное марево застилало взгляд, и только через три дома он выдохся, остановился. Пар срывался с губ, в груди клокотало дыхание человека, отвыкшего от таких рывков. Фенгон…

Мужчина громко выругался, не стесняясь грубых слов, и где-то скрипнул ставень. Тогда он понял, что вся улица наблюдает за ним, ополчилась и замерла. Что никто не вышел на крыльцо, не остановил его на пути к торговцу, хотя все знали о заготовленном приёме.

Весь он — со своими крэтсами и птицами, домиком на отшибе, одной рукой и кривой походочкой, со всем блеском старых наград и воспоминаниями о войне, — был чужой для них с самого начала.

Эмиссу показалось, что его сейчас вывернет наизнанку — так тошно стало от мысли, что он один и деваться некуда. Не где-то на Фей-Го, Плато или Хаире окружили его беспощадные и непримиримые враги, а в родной деревне. Дома.

Он хотел крикнуть им «Подавитесь!», но смолчал. Так и стоял посреди улицы, покачиваясь, да надеялся, что милосердная зимняя стужа окружит его, запоёт негромко, застудит намертво.

Когда Эмисс открыл глаза, улица была всё так же пуста, только тени стали гуще, подползали со всех сторон. Он сделал шаг, и одна, под плетнем, дёрнулась, замерла.

Воин остановился и напряг руку, чтобы без промаха метнуть костыль… но замер. В снегу под плетнем затаился крэтс. Не мелкая домашняя зверюшка, а крупный дикий вожак — видимо тот самый, что задирал птиц. Человек и зверь стояли в нескольких шагах, не сводя глаз с друг друга.

И Эмисс отвёл взгляд. Не своей прежней, а какой-то шаркающей походкой он шагнул в сторону, пропуская крэтса, и расслабил напряжённую руку. В конце концов, Фенгон сказал ему своё слово. Пусть теперь настоящий виновник поживится у него, а он, Эмисс, найдёт другого торгаша.

Крэтс проводил человека настороженным взглядом и растворился по ту сторону плетня.




— Знаешь, что было дальше, капитан?

Давно перевалило за полночь, но в доме старосты не спали, жгли свечи и с неослабевающим вниманием слушали жуткий рассказ. Когда местный прервался, чтобы выпить, капитан отвернулся к окну. Он не хотел, чтобы хозяин или подчинённые заметили, какое гнетущее впечатление производила повесть о былом. Вопрос застал врасплох.

— Догадываюсь… Эмисс убил крэтса?

— Не-е-е, — разочарованно протянул захмелевший рассказчик. — Я в тот год был подмастерьем у Фенгона. Всё знал: кто на кого зуб точит, кто горшок разбил, где свинью режут. И Эмисса я знал. Не таким он был. Если на него надавишь — сам сломаешься, а не он. Господин Эмисс крэтса бы не убил. По крайней мере, своего. Это господина Эмисса убили. А потом и его… питомца.

Капитан моргнул. Такая развязка не вписывалась в то, что уже нарисовало воображение. Он снова повернулся к сидящим, и довольный староста продолжил:

— Фенгон в тот вечер не мог успокоиться и рано ушёл спать. Жена была так им довольна, что сама села разбирать конторские книги. И ребеночек-то, Сырок наш, при ней остался.

Командир патруля нахмурился, и предчувствие его не обмануло.

— Она за тот год понемногу пристрастилась к выпивке, которую привозил муж. И, что уж поделать, выпила. А её сморило. А теперь представь: ночь, темнотища хоть глаз выколи, ребёнок в ящике, и крэтс пролезает в дом. Не знаю, почему ему ребенок приглянулся. Там всякого добра хватало.

Пламя свечи колебалось, как маятник, в такт неторопливо тёкшей речи.

— Нас с Фенгоном не сразу крики ребенка разбудили, там же мать была. А она попробовала тот ящик выдернуть, но пьяная была. Ребёнок надрывается, ящик застрял, темнотища, она и пошла будить мужа. Фенгон расколотил конторку, чтобы его достать. Само собой, что крэса уже и след простыл.

— Но все знали, что крэтса подобрал Эмисс, да?

Рассказчик кивнул. Повисла тяжёлая тишина, прерываемая их дыханием. Капитан попытался представить себе, что творилось в доме, когда отец и мать наконец-то увидели своего ребенка. И понял, что не хочет об этом знать. Видимо рассказчик тоже не желал вспоминать детали.

— Когда к Эмиссу пришла толпа, он спал. Там у каждого был на него какой-то зуб, как на любого чужака. И ребенка мы перед этим все видели. Я думал, господина Эмисса в клочья порвут. Но Шеара смилостивилась: Фенгон так оттолкнул его с дороги, что Эмисс упал головой об лёд. И всё, отмучался. И крэтса его поймали, тоже прикончили.

— А потом вы узнали, что он был ни при чём...

Слова упали в тихую пустоту. Рассказчик ему не ответил, но капитан и сам уже не хотел знать, что здесь происходило четырнадцать лет назад. Лучше бы расспросил о минувшем поутру, а не на ночь глядя!

Тем паче, что в подполе всю ночь скреблись и шуршали крысы.



Староста исполнил обещание и сам купил провиант в дорогу. Капитан расплатился с ним и случайно даже отсыпал больше, потому что думал не о деньгах. Вчерашний рассказ всё не давал покоя: выходило, что Фенгон, убивший человека, по-прежнему живёт в деревне, и суд над ним не свершили. Когда капитан, уже собираясь вскочить в седло, сказал об этом старосте, тот нахмурился:

— Это было наше дело и ничье больше, капитан. Мы его не судили.

— И тем самым нарушили закон, — капитан вскинул брови, посмотрел на деревенского с холодком.

Но если он надеялся пронять здешних одним взглядом и угрожающим видом, то просчитался. Здесь жили отнюдь не робкие люди. Староста выдержал его взгляд, и капитан едва малодушно не потянулся к мечу.

— А тут ведь ничего не произошло, капитан. Эмисс оступился и ударился об лёд. Его крэтс исчез. А после того, как в пустом доме поселились бродяги, мы его сожгли. Сырок же, капитан, это совсем другая история.

— Но ты говорил иначе.

Человек усмехнулся.

— Я был пьян, вы трое тоже. И я не помню, что говорил. Вам тут любой расскажет, что Эмисс ударился об лёд. Может, я сказку придумал, чтоб вы крэтса при себе держали подальше от моего погреба?

Капитан положил руку на сумку, но понял, что ловить здесь нечего. Всё так. И меньше мороки, если верить, что четырнадцать лет назад хромой калека околел, рухнув на схваченном морозом крыльце.

Когда они покидали деревню, путь снова лежал мимо лавки Фенгона, и всадники увидели его сына. Мальчик играл с собакой, но при виде патрульных забыл о ней, проводил их взглядом. И капитана этот взгляд терзал всё то время, что отряд ехал до лесной опушки.

Командир патруля невольно вспомнил, как ребята постарше травили его за хлипкость, и не смог заставить себя оглянуться. Он выдохнул с облегчением, когда деревня скрылась за деревьями, и крэтс снова примостился на луке седла.

Это был восторженный взгляд мальчишки, мечтающего стать таким же.

«Не секрет, что друзья не растут в огороде,
Даже если их там закопать...»

Глава первая. В которой мы знакомимся с нашими героями. А еще здесь имеется таинственный труп под старой яблоней. Однако закопан он на глубине двух метров, поэтому никакой роли в нашей истории не сыграл

Синдре осторожно поправил покосившийся забор и угрюмо взялся за молоток. Доски тут кривились уже не в первый раз, а если быть честным, то и не в десятый. Молодой магмар даже заглянул как-то к живущей по-соседству Марице на предмет проклятия, но ведунья определенного ответа не дала. Приладив гвоздь, Синдре принялся за работу. Все это время Мют тихонечко сидел рядом. А ведь обычно маленький неугомонный ши-псу всячески помогал с ремонтом: подталкивал носом инструменты прямо под ноги или лез под руку с ценными советами. Сейчас же он только громко и тяжело вздыхал. Под очередной особо протяжный стон Синдре промахнулся по гвоздю, неудачно ударил по доске и выронил молоток. Мют успел отскочить и после быстрой проверки, все ли в целости, с укоризной спросил:
- Зачем ты молотками кидаешься?
- Ничего я не кидаюсь, просто кое-кто слишком сильно стенает.
- Я, может, ему душу хочу излить, а он - молотком! - надулся Мют.
Синдре глянул на забор: вроде, неплохо держится. Да и вообще, может, ну его этот ремонт? Все равно во дворе нет ничего интересного, яблоня и та за забором. Он уселся рядом со своим единственным питомцем, погладил его и спросил:
- В чем дело?
Мют немного помолчал, все еще обижаясь, а потом торопливо пожаловался:
- Вот смотри, у зигредов, паучков, щенков-демонов - повсюду родственники, я сам видел. У летучих мышек и горгулек - тоже есть, ты мне сам говорил. Даже у геланфика Рони родственники есть, хотя ты их не видел! А как же я? У меня никого нет. Семьи нет!
- А как же я? - растеряно спросил Синде.
- Ты же магмар, а не ши-псу. У тебя и ушей таких нет, и гребня, даже хвоста нет!
"И слава Шеаре", - мысленно заключил Синдре, а вслух спросил:
- А Свен и Гро из Будримаха? Они же ши-псу!
- Ши-псу, - согласился Мют, почесав лапой за ухом, - но не те, понимаешь? Я хочу найти тех ши-псу, которых много, которые вместе.
Синдре покосился на забор - кажется, одна из только что приколоченных досок уже начала отходить, - и тяжело (вышло не хуже чем у Мюта) вздохнул. А потом решительно заявил:
- Знаешь что? Давай найдем их. Вот прямо сейчас отправимся - и найдем!

Глава следующая. В которой наши герои разрабатывают план похода и собирают вещи. Сыграет ли какую-нибудь роль старый котелок? Возможно

- Куда столько? - с ужасом спросил Синдре, глядя на груду вещей, размеры которой приняли прямо таки угрожающий характер. - Я так много не унесу!
- А я тебе говорил: заводи зорба, - Мют носом подтолкнул в кучу старый котелок.
- Я вас обоих не прокормлю, - тихо проворчал Синдре. - Эй-эй, а котелок зачем?
- Готовить.
- Я не умею!
- Научишься, - оптимистично заявил Мют, - у нас же поход, а там обязательно нужен котелок. И вообще, вещами я занимаюсь, ты должен дорогу наметить.
- Котелок понесешь сам, - категорично заявил Синдре и сразу перешел к изложению плана: - Надо к Чаще затмения идти. Вернее, дальше. За чащу же никто не ходит. Наверняка там есть некие земли, в которых и обитают твои ши-псу.
Мют почесал правое ухо, затем левое, затем опять правое, и, наконец, одобрительно повел ушами и покивал:
- Мне нравится. А как мы туда добираться будем? У тебя карта есть?
- Зачем мне карта? Я так дорогу знаю. Сначала в Дартронг, оттуда в Дымные сопки, до Звиглодской дубравы. По дороге, кстати, заглянем к гусляру Сугору и антиквару Менахему, они магмары опытные, может, чего подскажут. А там дальше... - Синдре запнулся.
- Точно помнишь? - грозно спросил Мют.
- Точно. Если что, на местности сориентируемся. А карту класть некуда.

Глава еще одна. В которой наши герои хотят попасть в Дартронг - и попадают в Дартронг. Там нашим героям пророчат страшные беды и несчастья, но они мужественно продолжают путь

- Привал, - объявил Синдре, положил рюкзак на землю и привалился к стене дома, кажется, мудреца Флаввия.
- Пойду осмотрюсь, - Мют скинул котелок и исчез за углом.
Проводив ши-псу немного осоловевшим взглядом, Синдре кинулся к рюкзаку, начал вытаскивать из него первые попавшиеся под руку предметы и выкидывать их подальше в сторону, в тень. Он как раз успел избавиться от половины содержимого, когда вернулся Мют.
- Ничего интересного. Только по дому какой-то магмар бродит и ругается, что замучили его все - сами читать не умеют, а к нему ходят.
- Ну, мы то к нему не пойдем, - сказал Синдре и подхватил рюкзак: эх, выкинуть бы еще половину от оставшегося и будет в самый раз. - В Дартронг?
- Да, - кивнул Мют, забирая котелок.
Дартронг встретил Синдре и Мюта флагами, шатрами и оживленной толпой.
- Ярмарка, - обрадовался шип-су, просовывая нос к ближайшему шатру.
- Денег нет, - Синдре быстро подхватил его на руки.
- Ну... - заныл Мют,
- Денег нет? - раздался рядом глубокий низкий голос.
Рядом с героями появилась маленькая плотная магмарка в черной шляпе и с огромным количеством украшений. Она прищурилась и ткнула пальцем в Синдре:
- Какого знака будешь?
- Клешир, - пробормотал Синдре и отпустил Мюта.
- Клешир, значит, - магмарка закатила глаза и заголосила: - Ой, зря ты собрался сегодня в дорогу - ждут тебя беды неисчислимые да несчастья одни впереди, - она помахала рукой перед лицом Синдре и исчезла так же неожиданно, как и появилась.
- Эх, надо было на гадалку нарваться, - Мют попытался почесать левое ухо, но от волнения промахнулся, - они ничего так просто не скажут. Может, вернемся?
- Не верю я в эти гадания, - бодро отозвался Синдре, - вон, Марица с забором и тем не разобралась.
- То забор, а то беды и несчастья.
- Ну и что? Они у какого-то там клешира.
- А ты кто?
- Понятия не имею, я ей первое, что пришло в голову сказал.
- Интересные, однако, у тебя мысли, - Мют, наконец-то, сумел почесать ухо.
- Пойдем дальше? - предложил Синдре. - А то не дай гунгл, еще кого встретим.

Глава такая. В которой наши герои рассуждают о перспективах научно-технического прогресса на основе только что приобретенного опыта

Жилище гусляра Сугора Мют осмотрел с огромным скепсисом.
- Дыра, - постановил он, наконец, - даже у нас лучше!
- У нас прекрасный дом, - слегка обиделся Синдре, - подумаешь, просел слегка, крышу подлатать надо и покрасить не мешало бы...
- И забор...
- Ни слова! А Сугор - магмар творческий, он и не такое может себе позволить.
- Что только не придумают, лишь бы дом не чинить, - проворчал Мют. - А эта лачуга не развалится, если мы постучим? Может, ну его? Что он может знать о ши-псу?
- Он много путешествовал в молодости. В основном, правда, по морям. Но вас, говорят, как раз в море и нашли.
- Кто говорит? Нет, нет, нет, никакого моря! Я воды боюсь.
- Зато рыбу любишь.
- Рыбу люблю, - согласился Мют.
Синдре поднял руку, но постучать не успел - Сугор с широкой улыбкой уже открывал дверь, возможно, тоже опасаясь, что дом развалится.
Через несколько минут Синдре и Мют бодро шагали в Огненную долину со свертком для Менахема. А через несколько часов еле переставляя ноги брели в Звиглодскую дубраву.
- Сколько раз мы туда-сюда бегали? Десять? - Синдре остановился и устало вытер пот со лба.
- А не двенадцать? - засомневался Мют, растянувшись на спине и помахав лапами в воздухе.
- Замучили! Нет, надо заглянуть к ученому Авелиусу, пусть он им устройство для связи сделает.
- Какое?
- Ну, - Синдре почесал затылок, - какое-нибудь такое, чтобы они общались между собой, не выходя из дома.
- Знаешь, - Мют посмотрел на него с искреннем участием, - по-моему, они итак прекрасно пообщались, не выходя из дома. Нет, не пройдет твоя идея, точно говорю.

Глава эдакая. В которой наши герои немного ссорятся. Кроме того, в ней начинает сбываться пророчество

- Я больше не могу, - простонал Мют, - забери этот проклятый котелок.
- Ну уж нет! Сам его взял, сам и неси, - отрезал Синдре, который и сам изрядно устал. - Река в нескольких шагах, почти дошли.
- Ты, ты, ты... Ты просто бесчувственный тип! Вот помру прямо здесь, будешь знать!
- Помирай, - от чистого сердца разрешил Синдре, - я тебя тут же и прикопаю. И не надо будет никуда тащиться в поисках твоих родственников.
- Да я тебе по ночам являться буду в кошмарах! - Мют даже слегка приостановился. - Черствый, бессовестный, бессердечный, неблаго...
В этот момент из кустов, прорастающих вдоль обрыва над рекой, вылез огромный небритый детина с секирой в руках. Синдре застыл на месте и нервно сглотнул - увидеть в этих краях человека он никак не ожидал.
- Чего встал? - ласково спросил детина. - Иди сюда, я тебя грабить буду.
- И убивать? - кровожадно спросил Мют, подбираясь поближе. - Давайте я вам помогу! Прикапывать меня собрался, - он подошел к человеку почти вплотную.
Синдре шарахнулся в сторону, детина взмахнул секирой и сделал шаг вперед, а маленький ши-псу со всем рвением бросился ему на помощь - прямо под ноги. Раздался плеск воды от упавшей секиры, человек еще некоторое время постоял на краю обрыва беспомощно размахивая руками, а затем раздался второй всплеск. Синдре осторожно подошел к краю и глянул вниз.
- Потоп? - над обрывом появилась ушастая голова Мюта.
- Нет, - пригляделся Синдре, - вроде, выплыл - вон, бултыхается.
- К северу сносит, - тоном знатока определил Мют, - зря он на нашем пути встал.
- Потому что он один, а мы вместе?
- Нет, потому что гадалка напророчила клеширам всяческие бедствия.
- А он клешир? - неуверенно спросил Синдре.
- Типичный! - уверенно ответил Мют, никогда в жизни клеширов не видевший. - Гадалки просто так ничего не скажут! - он отвел взгляд от реки и слегка смущенно спросил: - Наловишь рыбки?
- Наловлю, - кивнул Синдре.
- А...
- А котелок понесешь сам!

Глава самая большая. В которой выясняется, что наши герои совершенно не знакомы со старыми народными сказками. К добру или нет - сложный вопрос

Синдре и Мют уже довольно долго стояли перед темным и страшным на вид лесом, внимательно разглядывая три почти одинаковые тропинки.
- Указатель могли бы сделать, - проворчал Мют, выгибая спину, - теперь ломай голову, куда идти. Ты точно не помнишь?
- Да когда это было, - начал оправдываться Синдре.
- Я говорил, карту надо брать!
- Ну... Не все ли равно, куда идти? Куда-нибудь да выйдем.
- А куда это вы собрались?
Голос был громкий, дребезжащий и раздался точно за спинами. Мют от неожиданности подпрыгнул на месте и спрятался за Синдре, который тоже с удовольствием бы спрятался, но взял себя в руки и медленно обернулся.
- А вы что здесь делаете, бабушка?
- Ишь ты, бабушка, - с некоторым удовлетворением ответила невысокая чуть сгорбленная старуха с большим слегка крючковатым носом, опирающаяся на клюку. - Я тут травки собираю да плоды разные.
- Шеара в помощь, - пискнул Мют, который, очевидно, побаивался странной магмарки.
- Сами, значит, помочь не хотите... А то мне вон с того дерева орехи нужны, сама я их не достану.
- Я помогу, - сказал Синдре, отцепляя от штанины коготь пытавшегося его остановить Мюта.
Все то время, пока Синдре забирался на высокое дерево и добирался до орехов по тонкой ветви, ши-псу пролежал на земле, прикрывая глаза лапами и лишь изредка подглядывая через щелочку.
- Держите, бабушка.
- Вот молодец, вот спасибо, - старуха проворно выхватила орехи и упрятала в невесть как оказавшуюся у нее в руках огромную сумку, - а сами то, сами куда путь держите?
- Да вот, - Синдре неопределенно повел рукой и кивнул на Мюта, - родственников его ищем, дом там, семью...
Старуха внимательно посмотрела на Мюта и хмыкнула:
- Здесь ищете? Ну-ну, - она порылась в сумке и протянула небольшой клубочек, - за помощь вашу дарю, путь-дорогу покажет в любое место, стоит только захотеть.
Синдре машинально взял клубок в руки, поблагодарил и долго смотрел вслед магмарке, пока она не скрылась за поворотом. Ожил и Мют:
- Ты зачем взял? Мало ли что она тебе подсунула!
- Уж очень она похожа на колдунью Бругильду, - смущенно пробормотал Синдре, - не возьмешь - еще и проклянет, чего доброго.
- Если проклянет, то чего злого, - уточнил Мют, - да и мало ли кто на кого похож. Магмарки - они такие, под кого хочешь замаскируются, хоть под Бругильду, хоть под Магдалену. Выбрось.
Синдре немного поколебался, но все-таки согласился с Мютом, тем более он совсем не представлял, что именно надо делать с подарком. Размахнувшись, он забросил клубок далеко в кусты. Раздался глухой стук, а потом кусты заворочались, затрещали и зарычали.
- Бежим? - предложил Синдре.
Ответом ему была тишина, а меж деревьями замелькала белая шкурка.

Глава очередная. В которой действие происходит в огромном лесу, где деревья упираются в небеса, а яркий свет, проникающий сквозь темно-зеленые тихо шелестящие на ветру кроны, едва достигает покрытой мягким мхом земли. Впрочем, ничего этого наши герои, как обычно, не заметили

- Еще немного, еще чуть-чуть, - бормотал Синдре, - сейчас закончится лес, потом наверняка будет равнина, там холм, а уж под ним...
- Скорее бы, - прошипел в ответ Мют, - а то меня тут точно придется прикапывать. Вместе с котелком.
- Да брось ты этот котелок, нашел место тащить. Надо было вообще его в Звиглодской дубраве оставить.
- Нет, вот сейчас никак нельзя выбрасывать.
- Это почему еще?
- Так дикий лес! Сам говорил. Полный незримых опасностей и коварных тварей. Мол, слопают, и не подавятся. Появится такая тварь - я сразу в кусты и прикроюсь котелком.
- То есть у твари еда сразу в таре будет, - хмыкнул Синдре. - А как же я?
- Что ты? - удивился Мют. - Ты большой и сильный. На дерево залезешь или убежишь, а еще лучше - защитишь меня от твари. А то она, понимаешь, с обедом останется, а ты без.
- Я бы предпочел без твари обойтись. Хотя пока мы тут болтаем, она вполне может нас услышать.
- А я что? Я ничего. Ты сам спросил.
- Вот и молчи.
- И молчу.
- И ползем быстрее, кажется, я вижу просвет.

Глава самая маленькая. В которой все заканчивается плохо. Или хорошо. Нет, все-таки, наверное, плохо

Внизу перед холмом раскинулась небольшая уютная долина, в которой то тут, то там мелькали зверьки с гребнем, ушами и хвостом. Мют, на мгновенье замерев, радостно взвизгнул и бросился вниз к другим ши-псу. Синдре остался на холме один. Он подобрал старый котелок, который уронил Мют, повертел в руках, отбросил в сторону и устало подумал: "Он так сюда хотел". И все-таки ему было немного обидно.

Глава предпоследняя. В которой один из наших героев почувствовал себя жителем иномирной страны, где на каждом шагу встречаются дайгоны, а в трубах обитают неферто, а второй собирается поработать скульптором

Синдре сидел на холме и смотрел, как лучи опускающегося за горизонт Мирроу окрашивали землю в золото. Надо было вставать и возвращаться, но он медлил: сейчас Мют набегается, со всеми перезнакомится и обязательно прибежит попрощаться. Ну, или хотя бы вспомнит про котелок. Посидит рядом, полюбуется на закат, почешет левое ухо и скажет что-нибудь ворчливое, а потом, потом...
Синдре не успел ничего придумать, когда маленький вихрь опрокинул его на спину. У вихря оказался очень влажный и шершавый язык. С огромным трудом радостный Синдре оторвал от себя Мюта. Тот, все еще подпрыгивая от возбуждения, заговорил:
- Знаешь, знаешь, знаешь, что они мне сказали?
- Что?
- Что я молодец, но мои ши-псу в других землях! Так долго шли, а они, они...
Мысленно Синдре поставил им памятник, потом второй, затем - от широты чувств - и третий, но вслух тактично спросил:
- Будем искать?
Мют молча почесал правое ухо, а потом ответил:
- Да ну их! Я по дому соскучился. Пойдем?
В обратный путь Синдре и Мют решили отправиться сразу, несмотря на приближении ночи. Однако несколько минут друзья посидели рядом, глядя на закат.

Глава десятая. В которой наши герои, возвратившись домой, останавливаются под той самой яблоней

До дома Синдре и Мют добирались не то, чтобы долго, но обстоятельно. Пособирали грибы в Зарослях дурмана. Помогли починить телегу незнакомому магмару в Каньоне бессмертия. Посидели и половили рыбку на речке в Звиглодской дубраве. Отнесли несколько писем от антиквара Менахема к командиру Норию и правителю Онуфрию. Отдали мальчику Луке старый котелок. Помогли защитить поселок Чернаг от очередного нашествия крэтсов - Мют лично придушил парочку особо обнаглевших крэтсюков. Побродили в Дартронге по ярмарке.
Дом встретил их темными окнами и покосившимися досками в заборе. Синдре осторожно покачал их и подумал: «Может, сделать здесь калитку? Пусть будут две. Мало ли какие у меня причуды». Мют покрутился около яблони, фыркнул и заявил:
- Пойду дом проверю, не пропало ли чего. А то вон, нитка какая-то стелется.
- Да почти всю дорогу какая-то нитка вилась, - махнул рукой Синдре.
Но Мют уже проворно проскользнул через дырку в заборе и поспешил к крыльцу. Синдре проводил его взглядом и огляделся. Все-таки как хорошо дома! Не надо никуда идти, бежать, ползти, переживать. Тихо, уютно. Забор? Подумаешь, забор! Тут на мгновенье Синдре почувствовал, что под ногами зашевелилась земля. А нет, хвала Шеаре, показалось.

Как мы на богельфа ходили ...

Дело было ярким солнечным днём, я собрал команду славных воинов, чтобы одолеть грозного Астрального Богельфа, который в близи подножия кургана сожрал весь скот у крестьян и перебил всех неопытных воинов. Мы подошли к подножью с шутками и вином, но подойдя ближе к болоту настроение резко изменилось...

Я, как самый славный воин, дал команду выстроиться цепочкой и идти чётко по моим следам. Дорога была быстрая, но опасная, один из светлейших воинов нашей команды то и дело шатался после выпитого вина от кочки до кочки, собирая жаб для своей коллекции. Несмотря на свирепых тварей, обитающих на болоте, мы не встретили ни одно ужасное чудовище, охранявшее подступы к главарю. Но приблизившись к логову Богельфа мы услышали бурление воды и увидели в камышах два белых светящихся огонька это были его глаза, глаза убийцы. Они навели ужас на представительниц прекрасного пола, и воительницы на секунду оцепенели. Но я и мой старинный боевой друг Максимка не поддались страху и ринулись в бой, а с нами наши питомцы. Немного погодя остальные члены нашего отряда так же ринулись в бой. Каждый воин стоял со своим питомцем спиной к спине, так как помощники ужасного монстра вылезали из-под всех кувшинок, из-под каждой коряги, и мы думали, что их войску нет конца. Мой маленький злюка Ганс то и дело подносил мне эликсиры жизни и маны, а также защищал своей магией меня от безжалостных атак монстра. Для братьев наших меньших это был не просто бой, а целое побоище, ведь враг был в десятки раз больше и сильнее каждого из воинов. Ганс сражался, "как лев" - он ловко уворачивался от едких плевков Богельфа и контратаковал с двойной силой. Бой был долгий, все воины устали, но наши маленькие помощники вдохновляли нас в трудные секунды боя своим проворством и бесстрашием. Увидев, что страшный монстр выдохся, Ганс своим боевым кликом приказал всем питомцам объединиться и наделить своих хозяев мощнейшей силой - дикой отвагой. Судьба злодея была решена в миг сильнейшими критическими ударами воинов, враг пал.

Только благодаря совместным усилиям воинов и их питомцев чудовище было повержено, и каждый питомец получил по своему любимому лакомству. Всегда помните и подкармливайте вовремя братьев наших меньших, ведь кто знает, в какой момент они могут спасти нам жизнь.

Во дворе питомника Милы царило веселье. Зверята резвились, радуясь первому весеннему теплу. И только маленькая мунка сидела в уголке и плакала, перебирая исписанные бумажные листочки. Заигравшийся с оленёнком ирбис, пробегая мимо, толкнул мунку и листочки рассыпались.
- Ой, прости пожалуйста. Давай я помогу тебе их собрать. А почему ты плачешь?
- Меня никто не любит, - ответила обезьянка.
- Почему? Тебя все любят. Ты такая красивая.
- Красивая и умная. Я даже читать умею. Лучшеб неумела. - и ещё горше заплакала.
- Рассказывай что случилось.
- Сегодня к Миле ФэоФан приходил. Рассказал что он конкурс историй про нас - питомцев придумал. А то что прислали, решил Миле дать почитать. Но она сказала, что сейчас дел много и вечером посмотрит. Вот я и взяла их на время. Там истории почти про всех нас, а про меня нет.
- А про меня?
- Про тебя целых три.
- Ух ты!
- Что тут у вас? - подбежала запыхавшаяся алькана.
- Истории про меня.
- И про тебя три - вздохнула мунка.
- Ура! - взревела алькана, - Все сюда, тут про меня написали. Садитесь, сейчас мунка читать будет.
Весёлая разношерстная толпа расселась вокруг.
- Почему не играем? - строго спросила прилетевшая сова, любимица Милы. - А, вижу куда бумаги со стола подевались. Потом вернёшь. Читай.
Малыши охали, вздыхали, шипели и рычали сопереживая героям рассказов. Да и вопросы сыпались от любознательных зверят не переставая.
- А ты был человеком или магмаром?
- Не помню. - сказал скелетик, внимательно к себе прислушиваясь. - Нет. Совсем не помню.
- А кто такие ласка и норка? - спросил ликвик.
- Это такие животные, живут в далёких странах. Я их на картинках у Милы в одной умной книжке видела. - Сказала сова. - Вот только на ликвиков они не похожи.
- Тогда это не про меня. Мои папа и мама были как я - ликвиками.
Когда прочитали про Шейли, мамонтёнок с сомнением посмотрел на тролля.
- Что не так? Не веришь что мы такие отважные и любящие? - спросил он топнув ножкой.
- Верю. Просто я думаю: как ты сможешь ребёнка унести, чтоб спасти. Он же тяжёлый.
- Ну... сейчас наверно никак, а если хозяин будет тренировать меня, то точно смогу.
А уж после историй про Мармадьюка и буяку рыдали все.
- Вот видите, даже про топтыжку и привидение есть, а про меня совсем нет.
- А давайте сами историю про нас напишем.
- Точно, точно. - запрыгала радостно мунка. - Только нужны чернила и бумага.
- Я сейчас. Я быстро. - протараторил енотус и исчез в доме.
- И про нас не забудьте. - застенчиво попросил кодрасёнок. Гальфида сидела у него на ухе, скромно сложив крылья и перебирая лапками.
Через минуту енотус уже вернулся - Принёс. Мила даже не заметила.
Сова посмотрела на него укоризненно.
- Ну чего ты? Я же для дела. Я верну.
- Давайте уже писать. - Сказала мунка беря перо. - Только пусть я буду главной героиней. Я же всё-таки умная и красивая и вообще самая - самая.
- Уговорила. - произнёс молчавший всё это время Мистер Пампкин. - Тогда начинаться история будет так: "Во дворе питомника Милы царило веселье. Зверята резвились, радуясь первому весеннему теплу. И только маленькая мунка сидела в уголке и плакала, перебирая исписанные бумажные листочки...

Вот он, самый любимый будильник в мире – когда ты просыпаешься от милого сопения в ушко и нежного прикосновения мокрым носом в твою щеку. И так каждое утро. Но сегодня этот «будильник» сработал раньше, чем обычно. И был он более настырный, беспокойный. Я быстро очнулась:
- Что произошло, Кью? – Не успела глянуть в большие круглые глаза моего преданного церса, как поняла, что кто-то вторгся в поместье.
Кое как накинув броню и выхватив мечи из ножен я кинулась к воротам поместья, которые не удержали магмарского налетчика.
- Давно пора укреплять стену!!! – корила я себя.
Притаившись за навесом лазарета, я начала выжидать...
И тут позади раздался кошачий рев! Обернувшись, я поняла, что враг, обогнув лазарет, пытался напасть со спины, но мой мурчащий друг ему не позволил. Он впился ему в ногу своими острыми зубами, а когтями раздирал все, до чего мог дотянуться. От неожиданности магмар рухнул на колени. Я нанесла удар... второй... третий... Опыт соперника давал о себе знать... мне до такого стремиться еще долгие годы тренировок. Но Кью наносил одну рану за другой, и враг на глазах терял свои силы. Его удары слабели с каждым замахом топора. Я старалась не упускать такие моменты, и наносила сокрушающие удары. Звон мечей и топора разносились на всю округу. Сталь со свистом прорезала воздух. Я видела, как несчастного Кью метало из стороны в сторону.
Я сжала зубы. В памяти всплыли воспоминания:
«Когда-то давно, я, будучи еще совсем юной воительницей, охотилась в Дикой пуще. Повергнув очередного монстра, я услышала тихий-тихий продолжительный писк. Он исходил из-под туши старого медведя. Кое-как мне удалось сдвинуть огромное тело животного, а там, забившись между камней, пищал маленький пушистый клубочек. Он был очень мохнатым и чумазым. Понять, что это за существо, я тогда не могла. Клубочек был очень напуган, его трясло. Аккуратно завернув его в кожаную куртку, я принесла его в город. Но никто из городских служителей мне не помог распознать кто это. Тогда я забрала его домой, в свое скромно-отстроенное поместье. Я его накормила, вымыла, вычесала. Когда в этой лохматости нашлись ушки – я поняла, что это кто-то из семейства кошачьих. Уж очень беспокоился старшина Корт, что я притащила к людям дитя какого-то чудовища. Но я не верила. Я долго его выхаживала и вскоре этот клубочек заурчал. Когда я все-таки добралась до Милой Милы, детёныш уже окреп, и она мне рассказала, что это за существо – это был лесной церс.»
С того времени мы всегда были вместе. Изо дня в день. Из битвы в битву. Мой преданный друг всегда был рядом и помогал чем мог. Кью – так его прозвали соседские детишки. Так это прозвище и прижилось.
- Никто не смеет его обидеть!
Я чувствовала, что не справляюсь. Но как только наши с церсом взгляды встречались – я ощущала прилив сил.
Мне казалось, что эта битва длится целую вечность. Что мой мурчащий Кью вот-вот рухнет бездыханно на землю... но он из последних сил сражался и вселял в меня уверенность. Мы будто чувствовали друг друга. Мы сражались как одно целое. И вот враг оглушен. Последний удар, и его тело рухнуло перед нами.
Спустя миг я упала на колени, слезы полились градом из моих глаз. И тут под руку залез мой милый урчащий комочек. Он ткнул носом в мою ладонь – и на душе стало сразу так тепло, так спокойно. Он жив, все хорошо! Мы справились. Мой милый друг в очередной раз спас мою жизнь.
И я никогда и ни за что не позволю кому бы то ни было ему навредить! Он моя семья...

Кристаллические пещеры были временно оживленны как никогда ранее. На этот раз люди и магмары встали на одну сторону, чтобы противостоять общему врагу, который появился внезапно, устраивая обрушение пещер.
У вагонеток уже стоял авангард лучших бойцов мира ФЭО. Они не видели друг в друге ни друзей, ни врагов, но были готовы ко всему, что может внезапно произойти. Все новые воины продолжали спускаться в подземелье по железным путям, но, как и полагается враждующим расам, у них была еле сдерживаемая ненависть друг к другу, но и общая цель – узнать, что ща монстр в пещерах и как его уничтожить.
Раздался вой и грохот в глубине пещеры, от чего воины выдвинулись вглубь. Через несколько развилок перед ними возник титанический, доходящий до свода грота монстр. Его тело полностью состояло из мраморно-коралловых кристаллов, а голова была разбита наполовину, с висящим куском кристаллической плоти, от собственного крушения всего вокруг. Он поедал кристаллы, откидывая вагонетки в стороны, раскалывая большие породы в пыль. Мощь казалась настолько необъятной, что многих пробирал страх и уже последующая дрожь.
Один из магмаров закричал во весь голос, от чего все обернулись в его сторону. Натянув лук, выстрелил зажженной стрелой, стойко смотря, что произойдет. Пока стрела летела, остальные воины выхватили свое оружие ближнего боя и ринулись в бой. Тут горящий снаряд вонзился в отверстие на плоти монстра, и он весь покрылся пламенем. Рев был настолько силен и резонировал настолько сильно, что даже доспехи начали вибрировать и приносить дискомфорт. Чувство безумного страха и изумления окружило всех, но самые бравые воины не растерялись и выкрикнули указание командирам отрядов: «Рассредоточиться!»
Командиры взяли свои отряды и рассредоточились по кругообразному гроту. Старшие воины смекнули, что обычное оружие не работает против кристаллов, поскольку те не могут быть разрушены физическим путем, поэтому, наговаривая себе слова заклинаний, начали использовать магию всех видов, сосредоточив основной упор на огонь. Пока монстр выл и не мог сдвинуться с места, небольшие группы опрокинули опорные брусья, держащие потолок, и часть камней с потолка постепенно начали падать на монстра. Все большие глыбы стали падать на не контролировавшего себя кристаллиска, и он пал оземь. И лишь голова, расколотая на две части, продолжала обессиленно реветь. Шесть рыцарей окружили голову и единовременно стали произносить вслух слова заклинаний каждой из своих стихий, по парно используя противоположные (Вода и огонь, воздух и земля, свет и тьма). От последних часть головы, уже висевшая над землей, упала, и укатилась под большущие глыбы, от все еще поступающий потоков воздуха мага. Зверь перестал издавать даже малейшие звуки и спустя несколько мгновений прозвучал многоголосый крик победы. Несколько минут счастья и радости объединили даже тех, кто ненавидел друг друга, а старшие воины лишь слегка улыбались.
Все стали расходиться, но тут один из самых внимательных воинов заострил внимание на блеске в обломках. Испытывая интерес, он подошел ближе, чтобы разузнать о необъяснимом свечении, и оказался в исступлении. Перед ним лежал совершенно крохотный Красный Кристаллемчик, который зевал, еле слышно кричал, и лил слезы, которые казались красными из-за его красного покрова. Вероятно, соединение магии тьмы и света создали эту жизнь - предположил герой и, аккуратно положив детеныша в котомку, двинулся в след за остальными воинами.

Где-то в игре…

— Почему ты стоишь? Они же убьют тебя!

Ему хотелось крикнуть, как-то помочь, сделать хоть что-то, но он был обречен стоять и просто смотреть на гибель своего лучшего друга. От бессилия его душа выворачивалась наизнанку, удары сердца слились в один сплошной металлический гул, а кости разъедала злоба… на себя, на врагов, на весь этот чертов мир.

Они познакомились у Бонны Бениты совсем недавно, всего пару месяцев назад, но за это время стали неразлучны, как человек и его тень. Покровительница питомцев оказалась права, когда говорила, что их судьбы связаны. Когда они были вдвоем, им всегда сопутствовала удача, будь то охота за монстрами в честь богини Верциды, схватка на Древнем Плато или вылазка в Заброшенный Дом. Так было раньше, но теперь все изменилось.

— Бейся! Ты слышишь меня? СРАЖАЙСЯ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ!!

Враги окружили их не сразу. Сначала это был один заблудившийся Гунгл — легкая добыча для подготовленных воинов. Они были обречены на победу, поэтому позволили себе насладиться атаками без защитной стойки. Первый удар. Второй. Третий. Четвертый должен был оборвать жизнь зеленой твари, но… его не последовало. Гунгл был ранет, избит, но все еще живой. Желание убивать в нем не угасло даже под неистовыми ударами врага. Воспользовавшись бездействием охотников, Гунгл пошел в атаку. Сначала несмело, несколько раз промахнулся, но с каждым выпадом его напор все возрастал. Когда к нему на помощь пришли другие Гунглы, он уже чувствовал себя хозяином положения, зеленым мстителем Хаоса, достойным солдатом великой армии Уйаррмо.

Гунглы по очереди избивали его друга, терзали тело и ломали кости. Тот не оказывал сопротивления. Неужели покорился судьбе? Под когтями зеленоголовых багровела кровь жертвы, а из их зубастых пастей доносился смрад гнилого мяса и смертельной злобы. Он по-прежнему ничего не мог сделать — только беспомощно смотреть на жестокое убийство. На расправу, на иступленную месть диких зверей, которые не знают ни пощады, ни сострадания.

— СДЕЛАЙ ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ!! Я УМОЛЯЮ ТЕБЯ!!

Крошка Эльдрик закрыл глаза лапками, потому что не мог больше смотреть, как убивают его хозяина…

Где-то в реальном мире…

— Бляха от сандалика! Опять интернет забыл оплатить. Как же невовремя меня выкинуло =(
#ЖИЗА

Дни становились длиннее, закат еще не успевал угаснуть, как на востоке показывались первые яркие лучи восходящего солнца. Лето забирало все в свои владения. Не смотря на всю прелесть происходящего, беспощадные битвы не угасали на материках.
Война, самое страшное, но до ужаса привычное явление, я уже даже и не помню когда был последний мирный день. Она высасывала все соки из народа. Женщины, старики и даже малые дети бегали в профессиональном обмундировании убийц. Тяжелые доспехи не успевали запылится в шкафах у жителей, а топоры и стилеты каждый день точились об оружие врагов.
В отличии от других, я никогда не любил лето, это знойное время года душило меня, испепеляло своими жгучими лучами. Каждой клеткой ощущалось прикосновение жаркого солнца, всюду витал запах крови и пота, в воздухе парил призрак смерти. Я был юн и неопытен когда получал первую медаль за заслуги, но с каждым званием росли не только опыт в военных делах, но и истощение. Тело меня не слушалось, а разум уже давно жил своей жизнью. Прострация, вот что меня настигло. Когда я получил медаль подземных рыцарей то был морально разбит, никакого удовлетворения, лишь тягостное чувство угнетенности, достижение цели не стало апогеем счастья. Столько убийств было совершено моим клинком, во сколько семей пришла горечь утраты. Что бы хоть как то отдохнуть, набраться сил, искупить грехи я решил заняться сбором редких видов трав и исцелять людей.
По дороге к ущелью, где росли редкого вида цветы, я зашел в гости к своей доброй знакомой Бените, мы были рады встрече. Сердечно общаясь, она вручила мне маленький подарок - птенца Гур, и сказала что желторотику будет у меня хорошо. Я не смог отказаться, хоть и взваливать на себя новую ответственность желания не имел, но хозяйка дивного питомника, была одной из не многих кто поддерживал меня в тот сложный период и я принял подарок. Птичка жила у меня в поместье. Я не принимал участия в битвах, а лишь собирал травы и коренья, совсем позабыл что такое привкус крови. Каждый день выходя в луга, я отправлял своего нового любимца на обучение в питомник. И уже через пару месяцев неприглядный птенец вырос в роскошную птицу, с ярким оперением и смелым, до того пронизывающим взглядом, что казалось смотрит он прямо в сердце. Более прекрасного создания я никогда не видел. Гур стал моим хранителем и оберегом. Это невероятное создание как отчаянный страж сидело возле меня день и ночь, от этого становилось легче на душе, выздоровление разума не заставило себя ждать. Прошло не мало времени с тех пор как я отказался убивать. Наступило очередное жаркое лето, отцвели весенние цветы, природа вновь показывала яркость своих красок. Ничего не изменилось с тех пор - шла война. Толпы новобранцев собирались у входа в город, хранители поселений и военных дел мастера были загружены как никогда. И я ступил на спорную территорию.
За время «отдыха», весь накопленный опыт воина затерялся в безмерных скитаниях моей души и тела. Я совсем разучился оставаться один на один с соперником. Мое решение вступить в схватку не подготовленным обернулась невероятными испытаниями. Бой не заставил себя ждать. Быстрые клинки ловкого воина наносили удары столь точно, что я не успевал отбиваться, враг вкладывал в нападение столько ярости, что хватило бы на целую армию. Я уворачивался от атак врага, а мой верный помощник хлопая крыльями,кружил над нами и кричал, всеми силами пытаясь уберечь меня от неминуемой участи. Своим мощным клювом он вцепился в глотку врага. Собрав все силы я замахнулся топором и обрушил его на соперника. Мой хранитель спас меня. Без его помощи я бы не справился. Гур был ранен, он истекал кровью. Взяв на руки боевого товарища, я побрел к поместью. В его глазах искрилась надежда, а в моем сердце затаилось тревога. Бесстрашный союзник, в дни невзгоды так бережно оберегавший меня, может покинуть этот мир из-за глупости своего хозяина. Огромным преимуществом являлась профессия лекаря, которая пришла нам на помощь в тот сложный час. Теперь пришло мое время отдавать долг другу. Бедная птица изнемогала от боли, иногда казалось, что надежды нет, и в ее взгляде угасал огонек жизни. Неделями сидя возле своего приятеля, готовя снадобья и ставя примочки на израненное тельце маленького спасителя, я терзал себя мыслями, что шанс на жизнь утерян. Счастье мое не имело границ, когда осенним ранним утром, питомец открыл глаза, и тихонько начал щебетать. Его выздоровление было долгим и мучительным, но со временем Гур набрался сил, взмахивал своими еще ослабленными крыльями и взлетал. Теперь мы как и прежде были не разлучны, излечившиеся от недугов, чувствовали прилив новых сил и тягу к новым свершениям. Моя душа больше не болела, и это в полной мере была заслуга моего боевого побратима. С тех пор каждый раз наступившее лето, напоминает мне о трагических событиях прошлого.

Гроза Виригии

Легенда о Безымянном

- Туман рождался высоко в горах, в темном дыхании испарений хвойных деревьев, и сползал со склонов сплошным одеялом, сглаживая грубые формы камня. Скользя над яростно-стальным горным потоком, он в клочья разрывался далеко внизу на выходе реки в прекрасную зеленую долину и вовсе исчезая в лазури Огрия. Там уж брезжил свет всеобъемлющей Мирроу, наполнявший луга теплом, звонким пением птиц и стрекотом пестрых насекомых. Здесь же, в холодном ущелье, царили еще промозглые сумерки. Средь величия и отрешенности мертвого ущелья и ревущего ледяного эха стремнины - одинокая точка, пробиравшаяся меж бесчисленных влажных скользких валунов. Тут человек выглядел ничтожным потерявшимся муравьем. Этот "муравей", уже несколько дней кряду, разбил простой лагерь, и с раннего утра, просыпаясь каждый раз озябший и измотанный видениями ночи, принимался за свои дела. Передвижной лагерь, от которого он в своих занятиях, отходил кругами, был простым тканым тентом, установленным на распорки из жердей и придавленных по краям колотым сланцем. Нехитрый походный скарб лежал внутри. Одетый лишь в кожаные штаны, тонкие сапоги, позволявшие удобно держать равновесие на скользкой и неровной поверхности, ворочал человек окатанные потоком камни. Работа и неведомая цель согревала воина лучше всего. Орудиями ему служили толстый заточенный стержень из металла и заступ. Стержнем он выламывал породу или поддевал ее, а киркой с размаху пытался раздробить. Старатель присел над очередными обломками, с усилием поскреб заступом по плоскостям. И едва сдерживая раздражение, сапогом спихнул пустую породу в реку. Только что он надеялся, будто вкрапления минералов были теми самыми, что описал ему мастер, но в десятый раз, это были всего лишь ловко имитирующие минерал блестки, не представляющие никакой ценности для искателя.
Сняв с пояса небольшой кожаный мешочек, он сжал в руке и оценил его вес и объем. Этого показалось недостаточно и раскрыв его, человек посмотрел с досадой внутрь. Кошель был наполнен едва на треть, а может и всего на четверть, похожим на мелкое стекло или алмазную пыль порошком, среди которого встречались немного более крупных фракций... Вся его добыча за несколько дней тяжелого труда..."
***
Постукивая о колено палочкой с недоеденным куском мяса, сидящий на корточках молодой воин выдал свое нетерпение, решив перебить рассказчика, быстро заговорив.
- К чему ты клонишь, уважаемый, скажи, сие ж было с тобой иль с знакомым твоим?
Группа молодых воинов, с час или два назад, с наступленьем заката, расположилась под стенами города у импровизированного очага. Поглощать жареные на углях куски истекающего соком мяса, запивая вином из передаваемого по кругу кувшина - то, что нужно, чтобы восполнить силы после битвы. Среди большинства нельзя было не заметить мужчину с сединой в еще буйной шевелюре. В отблесках огня в старых затейливых шрамах и татуировках молодые не могли не признать матерого вояку.

- Хах, понимаю тебя, юноша! Ты не решился сказать, что время уж позднее и скоро в лагере протрубят отбой, а мой рассказ начал тебя утомлять? Ну что ж, я никого не держу... И не обижусь, если ты или кому не интересно, покинут нас и заслуженно отправятся на отдых... Не на военном совете... - Выдержав паузу, бывалый бегло посмотрел вокруг, впрочем, сосредоточившись на перебившем, но тот молчал.

- Так вот, и сравнительно недавно, было время, когда мир наш еще был полон тягот и проявлений примитивной силы, а звезды не падали, как сейчас большинству, в руки...
Не было обходных маневров, чтобы получить желаемое и большинству приходилось силой воли, отвагой и с крайней опасностью для жизни искать Неведомое. Итак, я продолжаю...?
***

Обойдя еще группу камней, старатель решил взяться еще за один камень, который казалось, подходил для изучения. От ловкого удара тот треснул и внезапно рассыпался большой жилой искрящегося песка. Старатель воскликнул от неожиданности, не веря своей удаче, и присел над обломками: целая куча кристалликов однозначно теперь заполнит доверху его кошель! А ведь сейчас он убеждал себя, что действительно заметил, прежде чем разбить, тонкую жилку на поверхности породы! Впрочем, это было совершенно не важно, когда он осторожно сгребал порошок. Но вместе с радостью находки воин мог бы почувствовать примесь настороженности. Туман вокруг будто сгустился, Воин едва видел верхушки своей палатки, свет уже изрядно поднявшегося Мирроу едва проникал откуда-то сверху, неподвижные скалы казалось движутся. Нахмурившись, Безымянный поднялся и повязав кошель на место на поясе, направился к лагерю. Метнулась тень в тумане, упав со стороны светила, накрыв человека неясными очертаньями. Воин ускорил шаг, стараясь не бежать. Снова заколыхался туман. Нужно добраться до Лагеря. Бегом!
Возле Лагеря уже не то заскулил, не то рыкнул Бейрон, готовый к бою.
Буквально ввалившись в палатку, воин схватился за оружие. Даже вдвоем с ездовым, смогут ли они? Палатку в ответ, тут же, как ветром сорвало. Представляясь, чудище оглушило ревом каменного обвала: - Гоорх-гхоол! - Отбрасывая разорванную ткань когтистыми лапами, горгулья рассекла перепончатыми крыльями воздух, намереваясь атаковать...

Бой завершился. Воин со стоном наклонившись, поднял нечто округлое с земли. Обойдя развороченный горгульей лагерь, оторвал кусок палаточной ткани и завернул в него странный предмет. В стороне скулил раненый Берон, но на нем все заживало как на собаке. Хотя стоило осмотреть раны боевого товарища, однако, прежде нужно было позаботиться о себе: ледяная вода из реки снимет воспаление, а немного присыпок из трав ускорят заживление. Бросив клинки, воин пошатываясь, направился к воде. Перед глазами всплыло свежее до озноба воспоминание: острые алмазные когти Горгульи перед самым горлом, чуть не прекратившие его существование. Ох, если б не добытый столь вовремя порошок, что он вовремя применил в бою, возвращавший урон глупой, но свирепой твари, лежать ему сейчас бездыханным...

Надо поскорее прийти в себя и отправляться в город и показать кое-кому свою находку. Ехать верхом вряд ли удастся, ездовой тигр еще слишком слаб.

Дверь резко распахнулась и посетители магазина невольно обернулись на входящего, а затем и робко расступились. На прилавок перед хозяйкой опустилось что-то тяжелое, закрытое грубой тканью, на которой похоже, виднелись даже пятна засошей крови.
- Воин, это что такое?! - будто нарочито не понимая, всплеснула руками блондинка, стоявшая за прилавком. Сова, сидевшая на ее плече, в тревоге слетела и заметалась под высоким потолком.
Воин молча развернул ткань, под которой обнажилось черно-серая округлая сфера или скорее яйцо, покрытое чешуйками.
- Привет, Миела. Похоже, я добыл яйцо Горгульи, как и хотел. Надеюсь, ты сможешь помочь мне вырастить питомца, как и обещала, если я смогу его добыть?
Миела похоже, была в шоке, но обступивших посетителей поспешила выставить из лавки, ведь случай казалось, требовал особого внимания.
- Чтож, я коль так, конечно, помогу тебе, - возвращаясь от двери, залопотала Хозяйка питомника, - Как мы говорили, до сих пор, я не могла бы тебе дать амулет призыва этого существа, но теперь ты доказал свое право... Хотя, все равно тебе придется выложить 10 золотых символической платы. Уж таковы правила! Цена медальона, для развития питомника...
- Конечно, Миела, - держи! На стол высыпалась горстка желтого металла.

Хозяйка дала воину подробные наставления, как вырастить и приручить маленькую Горгулью. Магический медальон призыва оказывается, был нужен не только, чтобы призывать питомца на помощь, как пояснила Миела, иначе это было бы слишком просто. Но медальон еще и сдерживал естественный рост этого существа. Иначе, оно бы вымахало в большущую неудержимую тварь, которая вырвавшись из под контроля хозяина, наделала бы страшных бед.
***
- Ну, вот так я и приобрел своего первого помощника. Было не просто, пришлось прежде убить с десяток свирепых тварей, и получить десятки шрамов и ран, прежде чем мне удалось заполучить каменное яйцо. Да, можно было пойти простым путем, каким идет большинство новичков, приручая питомцев. Но это не мой путь, и я ни о чем не жалею - завершил свой рассказ Безымянный.

Сидевшие и лежавшие у костра, упившиеся Шиз-пивом соратники, уже кто клевал носом, а большинство откровенно спали и никто не дослушал его быль.

- Будь я проклят! - вполголоса прошипел Воин - становлюсь старым и сентиментальным. Молодым это уже не интересно!

Вояка залил прогоревший костер остатками теплого выдохшегося пива, поднялся, и призвав питомца, отправился в Порт на поиски приключений...
"Гроза Виригии" - так звали горгульку, Безымянный и его красные топоры заступали на ночное дежурство.

"Какой богатый выбор!" - думал я, стоя в питомнике и глядя на трех своих питомцев.
Через пол часа мне надо будет отправляться на арену подземных рыцарей добывать доблесть во славу Дракона.
А как говорится - хорошего боя без питомца не будет. Он если что, и ишмойю принесёт и эликсиры подержит.
Окинув взглядом питомник и ещё раз поразившись его широким ассортиментом, я схватил самого близко сидящего питомца - огненную обезьянку, которая за несколько лет службы у меня так и не обзавелась именем. Сделав выбор, я вышел из питомника и отправился к месту парковки. Здесь меня ждала карета, в виде запряжённого корвуса. Закинув сумки, я начал движение
"Какой хороший питомец, сидит себя тихо, не мешает" - сказал я про себя, обдумывая выбор питомца. Питомец так тихо сидел на "ездовом", что создавалось ощущение как будто его нет вообще.
Стоп.
Я положил сумки, оружие, плющевого медведя, но был ли там питомец?
Издав противный крик, корвус затормозил, развернулся и медленно поплёлся обратно к поместью. Поход обещал быть долгим.
***
- Ты главное не подумай, я тебя не специально забыл, - успокаивал я обезьянку, сидящаю на краю дороги, - Я просто сначала хотел вещи отвезти сначала, а потом сразу за тобой вернуться. Да, да так и хотел.
Время для сборов кончалось, а если быть точным, то я уже минут 5 как должен покорять арену. А я стою, и думаю, как упаковать обезьянку, чтобы она сильно не мешала в дороге. Хотя, кажется есть у меня идея
Быстро засунув обезьяну в сумку я запрыгнул на корвуса и "выжимая" из птицы максимум я отправился к арене
***
- Тебе не кажется что горелым пахнет? - сказал Андрей, мой напарник по арене, - Ага. От тебя несет. Мы вроде ещё воевать не начали, а ты уже горишь.
- Черт, обезьяна, - я залез в сумку. Обезьянка подняла на меня свою мордочку, а потом продолжила пытаться поджечь ворох бумаги, - А ну прекрати! Мне этот ворох еще старцу сдавать. Дедок и так ничего не видет, а если я ему сгоревший лист принесу?
Обезьяна виновато отпустила мордочку.
- Берегись магмар лихой, Андрей2008 начал славный бой! - напарник времени решил не терять, и открыв ворота выбежал сразу на центр арены. Там он встретил того, кого не ожидал встретить никто. Того, чье появление будоражит кровь. Его.
- Ничего себе, ничего себе! Тяжеловес! ТЯЖЕЛОВЕС, - Андрей был настолько удивлён, что начал бегать вокруг магмара, размахивая руками. Тяжеловес похоже испугался сам, поэтому начал отступать к базе.
- Ну видимо слабые соперники попались, можно тебя и не доставать, - сказал я обезьянке, - Корм не тратить.
Застегнув рюкзак (тем самым оставив обезьяну там) я выбежал на арену. Там меня уже ждал второй магмар.
Золотые доспехи, алебарда в руках. Сам верхом на альканоре. Рядом маленький церрадор.
Магмар, всем магмарам магмар!
Он стоял и внимательно осматривал арену в поисках соперника.
Увидев его в первый раз, я понял что вечер уже не будет таким грустным и скучным. Этот магмар в мудрёных доспехах сделает его веселым и незабываемым.
Здесь произошло то, чего не ожидал сам магмар.
Костолом, заметив меня, приказал альканоре атаковать меня. Ну и замахнувшись кулаком, случайно задел свое животное.
А альканора как известно, очень чуткое и обидчивое животное.
Ездовое начало, как бешеное, носится с магмаром по арене.
Картинка маслом.
В центре стоит Андрей, облизывая танка, а вокруг него бегает магмар, у которого альканора резко впала в депрессию. И я, стою в сторонке. Типичная арена.
***
- Эх слабоватые танки пошли, - сказал Андрей, вытаскивая из труппа меч, - У тебя как дела?
- Ээх, магмар скрылся в неизвестном направлении минут 5 назад, - я пытался сдерживать смех, - Обещал вернуться
Андрей сходил на базу магмаров и вернулся с сферой. Вернулся и закричал:
- Ты горишь!
Что в смысле? - Я осмотрел себя. Обезьяна добилась своего в игре с ворохом, - А я думаю, "что это спине так тепло?"
В попытке потушить сумку, я начал махать ей как белым флагом, выглядя со стороны не менее глупо. В этот момент вернулся Антон. Пока я тут играл в пожарника, он успел сдать сферу.
- Иди за сферой, да закроем этот инст, - устало сказал Андрей, - Потом будешь учиться огонь добывать.
- Угу, сейчас
Но тут произошло то, чего мы оба ждали меньше всего. Возвращение блудного магмара.
Он выходил с их базы, без шлема, под глазом большой фингал. По его "счастливому" можно было понять, что настроен он серьезно.
- Ух, и ты тут, шоколадка - уверено сказал Андрей, доставая топоры, - Расскажи мне, что на души твоей!
Андрей прыгнул на магмара, выставив вперед топоры и готовясь нанести удар. Магмар ударил в ответ алебардой, навсегда приговорив воинственного Андрея на долгую жизнь. Следом он обратил взгляд на меня.
***
"Пособие: 10 шагов, если на вас идет разъяренный магмар с алебардой в руках, а вы слабый человечек.
Шаг 1. Не растеряйтесь. Запустите в магмара горящей сумкой!"
А если серьезно, то в тот момент я испугался. Мне не очень хотелось иметь дело с его алебардой, а проигрывать хотелось еще меньше. Поэтому схватив сумку, я как герой плохой истории запустил ей в магмара.
Магмар получив тяжелым предметом по лицу (конечно тяжелым, в сумке был плюшевый медведь) зашатался, и грохнулся на пол. Победа?
***
Сзади подошел свеже-воскресший Андрей. Посмотрел на меня, на труп магмара. Еще раз на меня. Похлопал по плечу
-А ты говоришь, что ты не доблестник, а сам вон что творишь. К медали тебя приставим, - Андрей улыбнулся, - а теперь иди за сферой. Время кончается.
- Так там это, - я показал на труп магмара в дверях, - Подарочек лежит
-А он что, не эт самое?
- Ну нам бы уже победу засчитали, а мы тут стоим вдвоем.
-Тоже дело. И как нам сферу забрать?
И тут я заметил свою обезьяну, которая...катила по полу сферу!
Когда я кидал в магмара сумку, я забыл вытащить обезьяну, и та пробравшись на базу, утащила оттуда "большую, разноцветную штуку". И эта штука выиграла нам игру!
Я выхватил у обезьяны "камушек" и побежал на базу под крики Андрея:
- Вот это у тебя обезьяна умная! Умнее хозяина!
***
Чествуем победителей арены! Людская команда закончила бой 5:0 в пользу их расы! Поздравляем!

- Привет, Рудольф!
Пользуюсь возможностью, компьтор включен, а хозяин занимается делами, пишу тебе письмо.
Как хозяин подарил тебя на Новый год своей подруге, мне очень тебя не хватает, я очень скучаю. Как твои дела? Как ты освоился на новом месте?
- Здравствуй, дух!
Первоначально мне было тяжело на новом месте. Новая хозяйка строгая, любит порядок, хотя окружила меня заботой, заплатила сразу за все тренировки, чтобы я подрос, отправила в питомник. Назвала меня по имени прежнего хозяина.
Сейчас осваиваюсь немного.
- Привет, Рудольф!
Видел тебя в хаотном бою, ты что-то крикнул, но за грохотом битвы я не расслышал.
Ты подрос немного, но почему-то всё равно маленький, я думал вырастишь больше. Хозяин был очень доволен, что ты не кидал на него «проклятие вреда».
Поделюсь радостью, мой хозяин тоже решил заплатить за мои тренировки, правда, специальными монетами - денхаро. Я прошёл в настоящее время все тренировки, что положены для моего вида.
Потом мы выбивали сущности питомцев под эликсиром призрачного видения. Так было интересно наблюдать за хозяином, как каждый раз он радовался, когда после боя получал большой бонус сущностей, всё твердил: «Ай, дух! Ай, молодец! Не зря потратил я денхаро на твои тренировки».
Так здорово верно служить, и быть полезным хозяину.
- Здравствуй, дух!
Я крикнул, что рад тебя видеть.
Жизнь моя идёт размеренно - работа, сауна, массаж расслабляющий, отдых, потом тренироки.
Если прежний хозяин забывал нас покормить, и нам приходилось заимствовать корм у Шанкары или Джахарала, но была свобода. То теперь я ем только витамизированный ягель - пресно и надоел.
Ты спрашивал, почему я маленький, так я «мухач», хозяйка следит за моим весом и моим режимом.
С ребятами так не удаётся подружиться. Помнишь, как геланфик нас учил плавать в проливе, мы по очереди держались за его хвост и плавали среди льдин. Замёрзли, простыли, но было так весело.
А тут предложил морскому котику поиграть в снежный волейбол, а он мне говорит: «Мяч у меня для тренировок, а не для игры».
- Привет, Рудольф!
Вот и закончились мои золотые времена. Из любимчика и гордости хозяина я превратился в изгоя.
Так грустно. В настоящее время объявили квест на медаль поклонения Кладоискателей. Чтобы сделать эту медаль, необходим Дхарог, а чтобы был ездовой, необходимы монеты - денхаро. А хозяин почти все денхаро потратил на мои тренировки. И теперь хозяин ругается: «На хрена мне такой бесполезный питомец». Мне так горько такое слушать, я же его не просил, он сам захотел заплатить за тренировки. Я вспоминаю, как хозяин радовался бонусу сущностей, а теперь ему нужны денхаро, чтобы за ездового заплатить.
Очень неприятно и печально быть изгоем. Как писал поэт: «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь».
- Здравствуй, дух!
Прошу тебя не расстраивайся. Хозяин побурчит, поругается и будет добывает денхаро. Прости его вспыльчивость и дай ему время принять новую данность.
Наши хозяева не всегда понимают, что ответственны за нас, раз приручили.

Маленький помощник

– Прости, Робин, я не смогу тебя прокормить. – мальчик стер рукой предательски накатившую слезинку, всхлипнул и крепче сжал кулаки, чтобы не расплакаться. – После гибели папы у меня ничего не осталось, даже крыши над головой. Барин Вольдемар выгнал меня из родного поместья. Но знаешь, я не унываю. Пойду учиться в школу стражей, и стану таким же отважным воином, как мой отец.
Пушистый эльдрик порхал рядом и понимающе кивал.
– Продай меня этому господину. Надеюсь, вырученных денег тебе хватит на первое время. – ответил питомец, опустившись на плечо подростка и прижавшись к его щеке.



Вечерело. За окном завывала вьюга, бросая пригоршнями снег в запоздалых путников. Огонь в камине жадно облизывал дрова, треск от которых разносился по уютной библиотеке.
Барин Вольдемар удобно устроился в роскошном кресле. Его рука лениво поглаживала нового питомца.
– Катипут, принеси еще корма для эльдрика. Это очень редкий вид! Я рад, что мне повезло достать такой экземпляр в мою коллекцию.
– Да, барин, как пожелаете. – служка вышел из комнаты, но быстро вернулся с корзинкой корма и письмом. – Вечерняя почта, господин.
Барин неспешно взял листок пергамента, от которого исходил тонкий аромат женских духов, и бегло прочитал несколько строк. По его лицу скользнула довольная улыбка.
– Катипут, готовь карету, я уезжаю. Питомец пусть остается тут, на кресле. И не вздумай к нему прикасаться.



Когда за барином закрылась дверь, эльдрик получил, наконец, возможность осмотреться по сторонам. Вокруг оказалось несколько больших шкафов из ценных пород дерева, а в них находилось много интересных фолиантов. Природное любопытство подтолкнуло зверька на немедленное обследование окружающего пространства.
Читая разные страницы, питомец вспоминал о своем покойном хозяине, который служил капитаном городской стражи О'Дельвайса. В памяти возникали картины постоянных дежурств по патрулированию окрестностей столицы. Обычно каждая смена проходила в непрерывных боях. Доблестный воитель всегда стремился, как мог, защищать молодежь, а также травников и прочих ремесленников от атак магмаров, старающихся, как валдагоры, напасть на тех, кто слабее. Тогда было не до чтения, но сейчас появилась возможность предаться любимому занятию. Эльдрик очень хотел помогать людям, как его смелый хозяин, который погиб в неравном бою, защищая честь родного материка. Под влиянием прочитанных книг в голове Робина возник грандиозный план. Ему захотелось помочь всем жителям Фэо украсить к Новому году свои поместья прекрасными елями. Еще решил обязательно под елки положить подарки. А барин не обеднеет, давно пора восстановить справедливость: слишком много народа он оставил нечестным путем без средств к существованию.
Бросил Робин клич своим собратьям, и собрались эльдрики на помощь в благом деле.
С тех пор в канун Нового года в каждом поместье в любом уголке Фэо можно встретить лесного эльдрика, спешащего помочь воителю установить праздничную елку и поверить в маленькое чудо.

Как-то не так я представлял себе семейную жизнь. Такое впечатление, что сразу после того, как обрядница Лангри поставила печать в свидетельстве о браке, мою любимую подменили. Из оптимистичной жизнерадостной девушки она превратились в вечно всем недовольную злую особь женского пола, которая только то и делала, что находила везде негатив и норовила меня уколоть по любому поводу.

Вот и сегодня, вернувшись домой, я обнаружил жену в столовой, где играла спокойная музыка, горели свечи и стол был накрыт явно праздничным ужином. Уточнил:

- По какому поводу торжество?

Казалось бы, абсолютно невинный вопрос вызвал у любимой бурю негативных эмоций. Ее глаза метали молнии, а голос громом отдавался в моей голове:

- Как ты мог забыть? Я вышла замуж за эгоиста! Тебя ничего не волнует! Ты меня не любишь! Бездушный черствый сухарь!..

Закончив поливать меня словесным дождем, жена убежала. Я даже не успел ничего сказать в ответ, не то, что познакомить ее с моим новым питомцем, полученным сегодня утром за победу в конкурсе балагуров. Плюшевый топотун выглядел очень мило, но особой пользы от него в боях я не заметил. Единственно, что волновало Топу (с кличкой я не стал сильно изгаляться) – это сохранность его конфет и их вкус, конечно. А чтобы навязчивые зигреды не посягали на лакомство, медведь активно размахивал букетом цветов, которые умудрялся насобирать между боями. Где он брал конфеты, для меня пока оставалось загадкой.

Нахлынувшая волна злобы спала, и пришло осознание того, что я из-за такой мелочи могу потерять ту, которая стала смыслом жизни, ту, которую ни смотря ни на что, люблю. Нет, я так и не вспомнил, что за праздник был сегодня, но я принял тот факт, что для нее это важно. Нужно было срочно исправлять сложившуюся ситуацию. Очень кстати мне на глаза попался Топа, гордо несущий очередную коробку конфет и свежие цветы. Идея не заставила себя долго ждать. Договориться с питомцем оказалось неимоверно сложно. Он никак не хотел расставаться со своей добычей. Если бы не бочонок меда, который случайно не был сдан пастуху Вейко по квесту, ничего бы не вышло.

Когда я с букетом и конфетами наперевес зашел в спальню, жена собирала вещи. Увидев меня, она замерла на мгновение, которое длилось целую вечность, а потом бросилась мне на шею. Я держал ее в объятьях и чувствовал себя абсолютно счастливым человеком.

Гроза прошла, унося с собой все обиды и недопонимания, которые накапливались месяцами. Мы смогли откровенно поговорить. Теперь-то я точно не забуду, что 18 января 2018 года – это третья годовщина дня нашей первой совместной победы на арене. Но для меня эта дата навсегда останется вторым днем рождения нашей семьи.

С Топой мы чудесно поладили. Я потратил немало усилий, чтобы нормализовать его образ жизни и питание. Теперь он, как и все мои маленькие помощники, тренируется в питомнике и ест корм по графику, но иногда я балую его медом. По негласной договоренности в бои его не беру, зато он сопровождает меня везде, где бы я не находился с женой: дома, на вечерних прогулках, на романтических ужинах в таверне и т.п. Ведь никогда не знаешь, какой праздник она придумает в очередной раз. На этот случай у Топы обяательно имеется свежий букетик цветов, а в тайнике, которым стала пустая коробка из-под конфет, всегда найдется два-три красиво упакованных подарка, купленных мною про запас.

Юный хозяин малыша йети назвал Снежком,за изумительную белую шерсть. Снежок на имя не реагировал,а если и отзывался на него,то с большой неохотой. Он слишком хорошо помнил свое настоящее имя Снавирвинд, которое переводилось как Снежный вихрь.
Хоть хозяин за ним и хорошо ухаживал Снавирвинд, не отвечал ему благодарностью, а в бою помогал по долгу службы,он не любил хозяина.
Не тот был неплох,даже частенько отдавал малышу лучшие кусочки, чем вызывал зависть у других питомцев. Зависть и неудоумение. Чего не хватает этому Ворчуну, так про между собой прозвали остальные звери.
"У нас ведь просто чудесный господин!Ласковый , внимательный,самый-самый-самый лучший!"-шептались они.
"Чего ещё не хватает этому Ворчуну?"-недоумевали Алькана с Алангри.
А Снавирвинд тосковал,безумно тосковал по тому месту откуда его выдернули амулетом призыва в тот роковой миг. По Обители вечного льда,лабиринту ледяных пещер спрятан среди заснеженных скал Северного странника.
Каждую ночь ему снился дом,с его льдом цвета весеннего неба,со сталактитами свисающими с потолка до самого пола, и от этого делающими пещерный лабиринт изумительно красивым. Он скучал по холоду, дающему бодрость духа.
А ещё он оставил там то, о чём не рассказывал никому, боясь показаться слабым и сентиментальным. Семью,любимую жену Сносторм(Снежную бурю) и маленького сына, имени которому они даже еще не успели дать,ожидая какого-нибудь знака свыше,который помог бы в его выборе.
Когда он пытался, рассказать другим питомцам, о своем доме, о чарующей красоте пещер, то встречал только один ответ:"Б-р-р-р-р!Там же холодно!"-говорили в голос все звери хозяина. Его питомник состоял в основном из созданий попавших к нему исключительно из теплых мест,поэтому Снавирвинд не находил достойного слушателя
для своих рассказов.
Так продолжалось уже несколько месяцев,и вот наш маленький Снавирвинд понял, что так больше продолжаться не может и решился на побег.
План бегства был прост,дождаться когда на одну из битв,в которых регулярно участвовал его хозяин,выпадет очередь Снавирвинда,а после когда все закончится тихонько украсть амулет призыва,чтобы господин не смог его призвать и
остановить,и бежать.
Неделя шла за неделей(они казались ему бесконечными),и вот наконец настала очередь Снавирвинда.
Был жаркий бой,ох, и досталось в нём маленькому йети, но оно того стоило,они выиграли и юный воин был рад и рассеян.
Очень-очень рассеян. Одно ловкое движение маленьких лапок,и заветная вещица была у него.
Глубокой ночью, когда все спали, Снавирвинд, вытащил из сумки хозяина талисман его предков «Ледяной зов»,это был самый короткий для него путь домой, магии талисмана осталось всего на одно перемещение, но тем лучше было для него, можно было не опасаться скорой погони.
Глубокий вдох...и малыш активировал амулет.
Голубой портал который возник перед глазами Снавирвинда, был дорогой домой. Шаг и вперед , и его потащило по нутру портала, крутя так , что казалось сейчас вытрясет из него всю его маленькую, но отважную душу. И вот настал миг, когда портал всё-таки выпустил своего маленького путешественника.
О, боги ,вскрикнул он, мои древние боги, неужели я дома!-и слезы счастья выкатились из его маленьких глазок.
Снег, везде, был холодный и ослепительный снег,он бриллиантовой россыпью покрывал всё, насколько хватало глаз. А воздух, это волшебный морозный воздух от которого голова мгновенно приобретала ясность, а тело бодрость.
Теперь ему ещё предстояла, непростая дорога к своей семье,(красть криптосы,он не решился, всё-таки хозяин был добр к нему),но это уже будет совсем другая история.
Тем временем утром, когда все проснулись хозяин обнаружил пропажу.
Он сидел в своем любимом кресле, украшенным мехом тигра и размышлял.
«Ну что ж»- решил он, вынося вердикт, своим думам- « Раз он ушёл так тому и быть, возвращать я его не стану, видать там осталось что-то без чего его жизнь потеряла смысл, и не в моем праве вновь лишать его этого смысла».

Прием работ завершен!