 |
Пока ты дышишь
|
 |
Лою всегда завораживала сказочная красота Маэттро. Нежно-персиковые небеса с кремовыми хлопьями облаков создавали незабываемый контраст с графитово-серыми острыми зубьями скал, что, подобно неприступной стене, окружали каменистое плато по периметру.
А какой вид на эту равнину открывался с заброшенной смотровой площадки! Лоя обнаружила этот уютный грот случайно, собирая редкие травы, что можно найти лишь в высокогорье, и с тех пор эта площадка стала ее любимым местом. Девушка приходила сюда, когда хотелось побыть одной, подумать или просто посидеть в тишине.
Но больше всего грот Маэттро восхищал Лою во время снегопада. Девушка могла часами сидеть на каменном выступе, болтая ногами и подставляя ладони белоснежным небесным пушинкам.
«Странно, — иногда думала девушка, — почему с небес такого нежного персикового оттенка не падает такой же прекрасный персиковый снег?»
В один из таких волшебно-снежных дней Лоя и познакомилась с Марко…
***
Теперь, по прошествии пяти лет, воспоминания об их знакомстве и той волшебной зиме уже не были такими яркими. Но до сих пор, закрывая глаза, девушка могла легко вспомнить каждую черточку любимого лица; то, как звучали его голос и смех; глаза, бесконечно родные с первого дня, графитово-серые, как скалы Маэттро.
Загрубевшие, мозолистые руки привычными, почти машинальными движениями выводят на заготовке-доске контур сердца, а мысли уносятся в далекий февральский день.
«Да, я тоже частенько здесь бываю. Странно, что не встречались до сих пор. Травница? Нет, я нет. Так, подмастерье в мастерской у Сойгуры. Инструменты? Ну да, мои. Умею кое-что, так, по мелочи. Говорят, гравировки всякие неплохо получаются. Хочешь, и тебе что-нибудь сделаю на память?»
И сделал-таки! Девушка улыбнулась с затаенной печалью, бросив взгляд на небольшой туфриловый щит, одиноко лежащий поверх горы стружек, что за пять лет успели покрыть колючим пружинящим ковром пол небольшого грота.
«Я живу, пока ты дышишь», — наверное, немного пафосно, но тогда эта фраза казалась ей такой романтичной!
Острый резец точно и уверенно обводит карандашные линии, четче обрисовывает контуры будущей поделки.
«Я? Нет, я не любил ещё никого так, как люблю тебя! Конечно, как ты можешь сомневаться! Мы всегда, всегда теперь будем вместе! Я так счастлив, что ты есть у меня!» — шепот признаний всё глуше, жадные губы с каждым поцелуем горячее, сильные руки – настойчивей, а звёздное небо над Маэттро так манит, что хочется взлететь.
Лечу…
Тонкое жало-лезвие резца соскальзывает и ранит смуглую девичью ладонь. Больно. Несколько капель крови-лавы падают на уже оформившееся деревянное сердечко со сложным резным рисунком. Ничего, позже слой краски скроет эти алые пятна, а боль… Её сердце ежедневно терзают тысячи резцов-воспоминаний — что по сравнению с этим небольшая царапина на ладони?
Мягкая кисточка из перьев горной рохи бережно смешивает фиолетовые и перламутровые чернила.
«Конечно, милая, мы скоро увидимся. Правда… у меня намечается небольшая командировка. Но ты же понимаешь, работа. Я бы и рад не ехать, но Сойгура говорит, что без меня там не обойтись. Спрашиваешь, как долго? Ну-у-у… К первому снегу обязательно вернусь! Малыш, ты же понимаешь... Иди лучше ко мне».
Тонкая кисточка аккуратно выписывает изящные замысловатые узоры серебристыми чернилами. Еще пара штрихов, и можно отправлять очередное резное сердце к остальным. За пять лет этих небольших, размером с ладошку, сердечек-поделок скопилась целая гора.
Лоя нашла инструменты, забытые Марко, на следующий день после прощания и сначала даже обрадовалась — возможно, любимый вернется за ними, и они увидятся ещё раз.
Но Марко так и не пришел.
Нужно ли говорить, что к тому дню, как первый снег вновь укрыл Фэо невесомым одеялом, Марко тоже не вернулся?
Сначала Лоя не могла найти себе места от беспокойства. Каждый день она проводила в заброшенном гроте, а позже и вовсе поселилась там, боясь пропустить приход любимого. Лишь изредка спускалась девушка к подножию гор — поохотиться или прикупить что-то из продуктов в небольшой деревеньке, находящейся неподалеку.
Чтобы как-то скрасить тянувшееся, будто липкий мед зигредов, время, девушка и занялась резьбой по дереву. Ей казалось, что, когда она берет в руки инструменты любимого, он становится ближе. В том, что Марко вернется, Лоя даже не сомневалась.
***
Это случилось в последний день уходящей пятой зимы.
Лоя, как всегда свесив ноги с уступа, умело колдовала над очередным резным сердцем, когда внимание девушки привлек какой-то шум. В заснеженной долине с громким смехом и визгом играли в снежки трое — мужчина, женщина и ребенок, мальчик лет восьми. Сначала Лоя даже залюбовалась открывшейся перед ней картиной, пока не рассмотрела лицо главы счастливого семейства.
Груда резных сердец сиреневым водопадом хлынула с каменного уступа. Лое больше не было дела до этих безмолвных свидетелей ее наивности.
«Я живу, пока ты дышишь… Интересно, почувствуешь ли ты хоть что-то?» — острое жало резца легко пропороло льняное одеяние напротив сердца.
***
— Милый, с праздником тебя! — Сойгура положила на стол перед мужем красивое узорчатое сердечко, перевязанное алым бантом. — Посмотри, какую прелесть нашла у бродячего торговца!
Мужчина задумчиво покрутил в руках изящную вещицу. На обратной стороне затейливой вязью серебрилась смутно знакомая фраза: «Я живу, пока ты дышишь».
— Спасибо, любимая! Я так счастлив, что ты есть у меня…
|
