Самое важное для людей

 – Вот этого, папа! Вот этого!
 – Сколько, Мила?
 – Десять золотых.

Рубин помнил, как его принесли, положили на мягкий лежак возле камина, часто подходили и заглядывали в янтарно-красные глаза. Щенку пса-демона, оказавшемуся в людском жилище уже не впервые, не было страшно. Он не прятался, не спешил забиваться в тёмный угол за оружейной стойкой и только скалил на чужаков мелкие, но очень острые зубы.
К нему редко подходили взрослые, наблюдая издалека, но часто подбегали детёныши. Эти крупные существа, размерами превосходившие его – слабые дети, если доверять нюху и знаниям, преподанным матерью.

Преподанным до того, как однажды двуногие хищники напали на неё. Раненная, неспособная подняться, недобитая человеком и почти на брюхе приползшая защищать беззубых сосунков, она никак не могла их спасти. Людские охотники – страшнейшая беда леса. Они приходят, чтобы губить иных не ради пропитания или защиты, превращают смерть в забаву, соревнуются друг с другом в изощрённости убийства и не знают жалости.

Мать учила его сторониться сородичей, ибо взрослый самец загрызёт чужого щенка, но больше всего избегать не того, кто ходит на мягких лапах, а того, кто бредёт по чаще в одежде из медвежьих шкур.

Её саму зарубили топором. Человек долго копался в развороченном брюхе, выискивал проглоченные монеты… А потом разглядел молчавших и сжавшихся щенков.

 – Вот так твари! – незнакомец сплюнул под ноги и вытер руки широким листом лопуха, прежде чем снова взяться за рукоять оружия, брошенного подле туши. К мясу уже стали слетаться мухи.
Он был зол, дико и невообразимо зол: пара серебряных монет – смешная награда за тяжёлую схватку!

Тогда Рубин впервые распробовал запахи смерти, собачьей крови, песьего страха и людской ненависти. Впитал, будто губка, дышал ими, видя, как чужак заносит топор.
Удар. Визг. Дёргающееся тело. Добивает тяжело подкованным каблуком и делает это так медленно, с таким остро ощущаемым наслаждением, что скулёж умирающего щенка слышится Рубину даже спустя годы.
Удар. Теперь нет плача – сразу разрубил одним взмахом.
Всего щенков восемь. Восемь и Рубин. Выросший пёс-демон хорошо помнит последний день той жизни.
Когда другой двуногий подбегает к бойне, случившейся между большими валунами на лугу, откуда можно увидеть море, здесь только Рубин, покалеченная топором сестра и кровь. Много крови, тёмной неприятно пахнущей песьей крови.
 – Ты что творишь?! – кидается второй на палача и убийцу, кладя ладонь на рукоять чужого топора. – Сдурел? Миле продадим, раз мамаша сдохла! – затем он оглядывается по сторонам, считает ещё не успевшие остыть трупы и в озлоблении качает головой. – Девять штук было. Девять! Такие деньги из-за тебя, дурака, упустили…
Изгвазданный кровью топор, эта кромка отточенной стали, опускается не на них. Сестра умирает к ночи: из обрубка на месте лапы ушло слишком много жизни.

Многих псов охотиться учат матери: водят с собой, показывают, как надо рвать плоть и добивать добычу, обходить двуногих, способных принести холодную страшную боль тем, что называют «сталь»… Или нападать на неспособных дать отпор. У людей мясо мягкое, нежное, вкусное. Особенно у детей и женщин – эти часто собирают травы и камни на Виригийском лугу близ моря.
Рубина учили люди, приводя к людской самке по имени Мила. Тренировали, как называли это сами. Готовили убивать, как называл это подросший пёс. Та натаскивала на мелкую дичь, стравливала с другой живностью (впрочем, никогда не позволяла убивать), учила командам. Купивший щенка мужчина улыбался, сидя на скамье в углу, и весело посвистывал, когда происходящее ему особенно нравилось.
А сегодня закончена последняя тренировка, и фиолетовый ошейник сменился красным. Сегодня Мила сказала, что он достиг наилучшего результата. Что он (эти слова ласкали слух, словно воркующее довольное рычание матери!) сможет убить даже человека.

Как сладки были её слова! Убить человека! Отомстить за мать. За братьев и сестер. За косые стежки на медвежьих шкурах, мясо кодрагов на столе, птичьи чучела на стенах неопрятного жилища.

Не мать научила его убивать, и мужчина будто бы дал шанс отомстить за собачью кровь.

Дети просили сводить их на луг к большим валунам, истории которых совсем не знали. Возле которых взрослый людской самец убивал щенков, беззащитную псину.
Мужчина улыбался и посвистывал, глядя на смеющихся детей, швырял Рубину палку, за которой тот должен был бежать и обязательно махать хвостом, возвращаясь. Унижаться перед человеком. Перед зверем, врагом, не знающей жалости двуногой хворью, истязающей лик земли, добивающей слабых детёнышей топором и топчущей их каблуками!
Он унижался. Вилял хвостом. Лизал руки и ждал.

 – Охраняй их, Рубин, – сказал человек, вставая с самого большого валуна. – Дети ведь главное, ради чего живут люди. Не допусти, чтобы кто-то чужой причинил им зло».
Рубин вилял хвостом, будто счастливая шавка, а потом лёг возле камней и наблюдал.

Дети мужчины играют на лугу, охапками рвут тяжёлые сладко пахнущие цветы, небрежно бросают их рядом с недоплетёнными венками.
«Охраняй их, Рубин».
Дети рвут цветы. Они такие же, как взрослые. Хлоп! Мальчишка раздавил севшего на него слепня. Скривился, размазывая кровь, стряхивая труп... Будто имел право убить создание, которому не давал жизнь.
«Охраняй их, Рубин».
Ветер доносит пряные запахи истоптанных трав, душистых волос девочки, детского пота. Слышится смех. Он такой же, как у взрослых. Чувствуются ароматы кожи, красного мяса, горячей крови, бегущей по венам. Смерти.
Новый цветок падает к остальным – мёртвым, отцветшим, уничтоженным ради прихоти.
«Охраняй их, Рубин».
А потом они, устав, подойдут ближе, плюхнутся на землю меж валунами (как раз на то самое место!) и скажут: «Рубинчик, иди сюда! Хватит ждать, иди к нам!»
И он пойдёт, скаля крупные зубы.
Мужчина, ушедший так далеко, добежать уже не успеет. А человека с топором сегодня здесь нет.

Автор: Серый_Пепел